Мы начали писать материал спустя некоторое время после концерта. Я был на басу и с нами был ещё этот парень Ким на гитаре – после его ухода обязанности гитариста я взял на себя, что было гораздо удобней для творческого процесса.
На тот момент Дэвид был не подарок, он ни с кем не дружил и даже не пытался. Он оскорблял людей со сцены и мы сказали ему, что считаем это неприемлемым. Он был хорошим вокалистом и для группы он был в этом смысле полезен, но нам с ним было сложно и мы подумывали без него собрать новую группу с другим названием, потому что не могли же мы выгнать Дэвида из его же группы. Примерно тогда Майк и Дэвид, которые учились в одном классе, путешествовали по Альпам, и по пути в автобусе Дэвид сказал Майку, что хочет уйти из группы, на что Майк сказал «Ладно» - вот так Дэвид покинул группу перед тем, как мы начали собирать новую.
Микаэль: В 1991 году мы с Дэвидом отправились в путешествие по Швейцарии покататься на лыжах, но естественно там всё превратилось в большую пьянку, я лично вообще не помню, чтоб мы там катались на лыжах! По пути домой в автобусе Дэвид заявил, что уходит из группы, чтобы присоединиться к Гётеборгской группе Liers In Wait, потому что у них в составе был Некролорд, гитарист Grotesque. Так я стал вокалистом в Opeth.
Перед тем как уйти, Дэвид перестал появляться на репетициях и я начал относиться ко всему гораздо серьёзнее; я становился лидером группы, в то время как Дэвид вкладывал в неё всё меньше и меньше, хотя он продолжал себя вести так, будто это его группа. Хотя его вклада уже почти не осталось. Мы записывали все репетиции и я хотел, чтобы всё было идеальным – когда Дэвид выдавал максимум, он терял чувство ритма и нам приходилось начинать играть с самого начала снова и снова. Если говорить начистоту, то с его уходом я испытал облегчение, но вместе с тем появилось осознание, что у меня нет никаких связей и контактов. У меня не было того запала работать с группой на коммерческом уровне – в общем говоря, хоть его уход и был хорошим событием с музыкальной стороны дела, но я не имел ни малейшего понятия о том, как продвигать группу.
Петер: После этого мы решили, что мы с Майком будем играть на гитарах и писать музыку вместе с Андерсом. Группа стала такой, какой мы её и хотели видеть, и так в формате трио мы просуществовали около года и репетировали шесть раз в неделю. Мы страстно хотели расти именно как музыканты. После года репетиций мы пригласили басиста Стефана и он играл с нами, пока ближе к записи альбома мы не решили, что он всё таки нам не подходит, поэтому он ушёл.
Микаэль: Мы сконцентрировались на музыке и всё время репетировали, и в конце концов добились тех очертаний звучания, которые позже сформируют первые два альбома. У нас всё ещё не было басиста, в группе были только я, Петер и Андерс, но мы сделали промо-фотографии. На самом деле мы не предполагали их кому-то показывать, просто факт промо-сетов заставлял нас почувствовать, что мы настоящая группа. Мы репетировали по пять или шесть раз на неделе и заметно прогрессировали, к тому же мы часто играли в полной темноте, чтобы лучше чувствовать инструменты.
Петер: В ту пору в Стокгольме дэт метал набирал обороты. Были такие группы как Entombed и Dismember, но они уже обгоняли нас, потому что успели выпустить первые альбомы – так что сцена уже существовала, но мы немного опоздали и не успели вскочить на этот уходящий поезд. Нас тогда вдохновляли At The Gates - они как раз выпустили запись с репетиции и она была просто охренительной. Когда мы её услышали, то решили, что нам нужно репетировать ещё усерднее.
Так же были группы типа Therion, у которых было больше пространства в музыке, в то время как Entombed были более прямолинейными, так что нам хотелось больше гармонии в нашей музыке (на нас сильно влияли Iron Maiden), но нам нечем было выгодно отличаться от Entombed и от всей сцены. Мы сознательно не играли с этими группами и не выпускали релизов, нам нужно было всё начать заново, чтобы через пару лет явить миру материал, который будет кардинально отличаться от всего остального.
Микаэль: Мы были счастливы являться частью экстремальной сцены, но я не хотел, чтобы мы играли, меряясь в скорости и громкости, я хотел, чтобы мы были хэви-метал группой, которая реально умеет играть.
Тогда зарождалась эпоха компакт-дисков, которые я не мог себе позволить, но из-за того, что народ попросту избавлялся от винила, я ходил в комиссионки и скупал классные пластинки почти задаром. Я тогда фанател от Purple, Sabbath и Zeppelin, ну и начал покупать записи групп, чьи промо-фотографии в разворотах были похожи на их фотографии. Если я открывал разворот конверта пластинки и видел там фото группы, которое было похоже на фото саббатов из альбома Paranoid, то я раскошеливался на пару фунтов, чтобы узнать как они звучат. Так в коллекции у меня появились пластинки Yes, Genesis, King Crimson, Van der Graaf Generator, Camel и всё в таком духе – не так уж и много, но мне хватило, чтобы влюбиться в это звучание. Мне нравилась длина треков, настроение, комбинации – это было как раз то, что я сам хотел делать. Тогда ещё как раз появились Dream Theater и они стали очередной группой, которую я полюбил.