Мы учим детей: «Ваша душа — бессмертна». Какой же глупости мы их учим! Я не говорю, что не существует бессмертной души или не бывает такого качества, как благочестие. Я говорю о том, что это не должно внушаться, не должно быть верованием. Это сущностное переживание. Ребенку нужно помочь в исследовании его внутреннего мира.
А мы вместо того, чтобы помочь ребенку в этих исследованиях, вручаем ему готовые знания. Такое знание становится самой большой проблемой. Как же уйти от этого?
Вот почему я говорил о бессмысленности знания — потому что под маской знания прячется невежество. Когда ты отказываешься от знаний, ты снова становишься ребенком — чистым, живым, подвижным, любопытным; удивление будет светиться у тебя в глазах, а твое сердце снова забьется чаще, наполненное тайной жизни. Тогда ты станешь на путь поиска, а с ним придет и осознание. Ты все больше приходишь к осознанию своей внутренней сущности, которая всегда живет в глубине тебя, но она слишком набита знаниями, вот почему, когда ты заглядываешь внутрь себя, ты никогда ее не находишь; твое сознание вечно завалено каким-то хламом.
Знание похоже на облака в небе. Даже сейчас на небе так много облаков. Если ты поднимешь свой взгляд и захочешь увидеть небо, то ты его не найдешь: там будут только облака. В таком же состоянии находится разум человека, переполненного знаниями: мысли, священные книги, великие теории, догмы, доктрины — все они плавают, как облака, и из-за них не видно чистого неба.
Пусть эти облака исчезнут. Они все еще здесь, потому что ты за них цепляешься. Они здесь, потому что ты продолжаешь за них держаться. Ослабь свою хватку, отпусти их. Тогда небо станет девственно чистым, мы увидим, что оно бесконечно. Это свобода. Это сознание. Это истинное познание.
Великий западный философ Дэвид Юм, который много раз слышал от великих мистиков слова «Познай себя!», как-то написал: «Я однажды тоже попытался познать себя. Я закрыл глаза и отправился внутрь себя. Там я обнаружил несколько желаний, немного мыслей, какие-то воспоминания, мечты, образы и тому подобное. Но больше ничего найти мне не удалось. Себя я найти так и не смог».
Это очень правдивое описание состояния сознания почти каждого человека, за исключением нескольких будд. Что ты найдешь, если ты заглянешь внутрь себя? Много всего разного — облака, застилающие небо.
Даже такой умный человек, как Дэвид Юм, не смог понять главного: кто же был тот, кто смотрел на все это? Что есть то самое осознание, которое находит все новые воспоминания и желания? Конечно, этот кто-то не может быть желанием и не может быть воображением. Этот кто-то не может быть мыслью. Все проходит перед глазами этого «кого-то»... А Юм его искал! Так вот, нельзя искать свидетеля как объект. Единственный способ узнать свидетеля — это отстраниться от всего содержимого и стать абсолютно пустым. Когда смотреть уже не на что, твоя способность видеть оборачивается на тебя самого.
Это то, что Иисус называл обращением. Когда не остается ничего, на чем можно остановить свой взгляд, начинаешь видеть себя самого. Когда все помехи устранены, сознание очищено, в этой чистоте рождается осознание себя.
Когда я употребляю термин «самоосознание», я не имею в виду твое «самосознание». Твое самосознание — это не осознание твоего «я», не осознание его целостности. Ты не знаешь, кто ты, как же ты можешь быть в состоянии самосознания? Твое самосознание — это болезнь. Ты сознаешь себя, только когда сталкиваешься с другими людьми. Если вам нужно произнести речь, ты сознаешь свое «я», из-за чего тебе становится не по себе, ты почти парализован страхом. Ты сознаешь свое «я» и когда играешь роль в спектакле. Твое «самосознание» здесь — не что иное, как желание твоего эго наилучшим образом сыграть свою роль и всем понравиться.
Когда я говорю о самосознании, то имею в виду другое. Когда все исчезло и не осталось никакого содержимого — тогда зеркало отражает само себя. Представь себе маленькую свечу, горящую в комнате. Ее свет отражается на стенах, на мебели, на картине, висящей на стене. Он отражается на потолке. Представь на мгновение, что стены исчезли, нет больше ни картины, ни крыши — все исчезло, осталась лишь маленькая свечка. От чего будет отражаться ее свет теперь? Он будет отражать только себя и освещать будет только себя.