Из-за этих телефонов и акций мои финансы не на нуле, а в огромном минусе. Кроме того, что я приобрел аппарат каждому члену семьи, я еще влез и в долги к семье Рио, взяв у них внушительную сумму, которую всю потратил на акции компаний-производителей этих «раскладушек». Теперь приходится отрабатывать. Хорошо, что Мичико не знает об этом долге. Она, в отличие от своего младшего брата, для семьи прибыли не несет, поэтому её в известность практически ни о чем не ставят… А если быть точным — то не ставят вообще ни во что.
— Хооо… братва, а нам сегодня везет! Вы посмотрите на этого очкарика! Вот он-то нам позвонить и даст!
Троица парней лет пятнадцати-семнадцати, разодетых в «хулиганские» прикиды, неторопливо приближалась к моей лавочке, щерясь улыбками мелких хищников. Оскалы пропали, когда я, спокойно положив телефон в карман, встал с лавки, оказавшись на голову с лишним выше каждого из невысоких японцев, но на общей решимости молодых «янки» это не сказалось.
— Телефон сюда и деньги! Быстро, бака-яро! — взял быка за рога явный лидер тройки, подступая ко мне под одобрительно-угрожающий гул корешей, — Или будет худо, понял⁈
Я не владею и не владел никакими боевыми искусствами, но, как и любой маг, посвятил много времени познанию собственного тела, координации движений и оттачиванию внимательности. Этого, плюс эффективно работающего и структурированного сознания, было вполне достаточно.
Хулиган, пытающийся запугать меня вторжением в личное пространство, получает короткий хлесткий апперкот по отвешенной нижней челюсти. Она закрывается с излишней силой, кажется, страдают зубы и язык. Я этого уже не вижу, так как одновременно отталкиваю жертву вправо, на лавку, чтобы беспрепятственно пнуть вперед левой ногой. Тут не нужна особая сила, достаточно лишь, чтобы носом моего ботинка встретился с гениталиями хулигана номер два достаточно хлестко. Третий, растерянно лупающий глазами при виде валящихся товарищей, шарахается от меня, но спотыкается о бордюр, начиная заваливаться на траву. Бью его внутренней стороной стопы по уху, акцентируя силу удара на пятке.
Всё, все трое лежат, скуля от боли, а я, сняв очки и приняв целеустремленный вид, деловито ухожу из парка.
Нарушено множество писаных и неписаных законов. Драка не инициирована агрессорами, они сейчас чистой воды жертвы. Бил я «неправильно» по местным понятиям, каждый удар нес серьезную угрозу организму. Бесчестное начало драки без предварительного озвучивания взаимных претензий. По меркам большинства — стыд, позор и подлость.
Мне плевать. Пусть попробуют сами нейтрализовать три враждебных элемента, причем, не пачкая свою одежду и не разбивая руки. К счастью, японское законодательство при всей своей строгости, очень снисходительно смотрит на драки. Но не на избиения. Хорошо, что полиция отвлеклась на извращенца…
Тем не менее, я зашагал домой. Там как раз присутствовала личность, что может разобраться с полицией, если эти гопники окажутся еще и стукачами.
Интерлюдия
Этим вечером в столовой особняка семейства Кирью царила особенная атмосфера. Нормальный западный стол, используемый в обычные дни, был убран куда подальше, а вместо него был поставлен голый котацу, лишенный одеяла с подогревом. За ним на специальных подушках и восседала вся семья, за исключением куда-то запропастившегося Акиры. Харуо, Ацуко, да их дети, Эна и Такао. В то время, как щебечущая хозяйка была исполнена суеты, а сам гостеприимный хозяин нервозности, заискиваний и тщетных попыток пошутить, на лицах у подростков царила тоска по отсутствующему брату.
Виной же столь сложных и многогранных чувств был гость, занимающий в данный момент аж целую сторону совсем немаленького котацу.
Горо Кирью был стар, суров и велик. Возраст деда, визуально определяемый как близкий к 70-ти годам, был куда больше этого значения, причем, все эти годы легким движением мысли можно было соотнести к не прекращавшимся тренировкам двух качеств — сурового взгляда и вида. Совокупность этих двух факторов не имела бы столь грандиозного значения, если бы не последнее по перечислению, но первое по впечатлению качество этого во всех смыслах заметного человека.
Старый японец был огромен. Выше двух метров роста, с широко разнесенными плечами профессионального гребца, весь, как будто, состоящий из сплошных жил и мышц, четко прорисованных под коричневой толстой кожей, с буйной гривой толстых седых волос, небрежно перехваченных обрывком черной бечевки. На фоне младших членов семьи, бывших почти поголовно людьми средних японских габаритов, Горо смотрелся настоящей горой, а из его кимоно можно было бы сшить одежду на каждого, включая отсутствующего сейчас Акиру.