Магистр замолчал на секунду и бросил рассеянный взгляд в окно, забранное цветным витражом.
– По совокупности вышеизложенного, моя оценка вашего ответа: "средне".
Эллагир мысленно застонал. Все, что было ниже, чем "достойно", означало порку.
– Вместо обеда, будьте добры пройти в комнату Наказаний, – подтвердил магистр. – А как закончите с этим, потрудитесь заглянуть в мой кабинет.
"Провалиться б тебе!.. Опять подставлять спину", – мрачно подумал юноша.
Он поднял взгляд на сидящих однокурсников. Альрин по-прежнему смотрела на него с сочувствием. Это немного сглаживало противное чувство ожидания экзекуции.
Совсем немного.
Эллагир вышел из комнаты Наказаний, расположенной в подвале, хлопнув дверью так, что с каменных сводов посыпалась труха.
"Гаппо, сукин сын, сил не жалел", – подумал он, произнося исцеляющую магическую формулу.
Боль едва отступила.
– Да, заклинание Йерры – не мой конёк, – раздосадовано буркнул юноша, осторожно пошевелив лопатками. – А ну-ка, ещё раз…
Он глубоко вздохнул и привычным движением сложил пальцы обеих рук в причудливую фигуру, чтобы направить и усилить заклинание. На младших курсах он с товарищами по несколько часов в день тренировался складывать такие фигуры, или, как их ещё называют, Символы. Чтобы в минуту надобности руки сами вспомнили нужные комбинации. Десятки, сотни разных Символов, – к каждому заклинанию свой. И попробуй, перепутай! За каждую ошибку наставники нещадно наказывали.
– Yerrha equillia! – негромко, но чётко, выделяя каждый звук, проговорил Эллагир, удерживая Символы Йерры.
Боль в спине поутихла.
"У Альрин вышло бы с первого раза, – вздохнул юноша мысленно. – Несмотря на то, что ей редко приходится его использовать… В отличие от меня"!
За всё время обучения, Эллагир действительно стал одним из частых гостей комнаты Наказаний. Поэтому, он давно уже научился относиться к этому философски, как к досадному недоразумению. И получасом раньше спокойно вошёл в "камеру пыток", как её окрестили ученики.
Пока палач, толстый варвар по имени Гаппо, выбирал плеть, Эллагир хранил презрительное молчание.
"Конечно, варвар – всего лишь слуга, – размышлял юноша, в сотый раз изучая незамысловатое убранство помещения. – Зарабатывает на жизнь… Но, чтоб он сдох, неужели во всем Велленхэме не нашлось более достойного занятия?!"
Палач, наконец, сделал выбор, снял с крюка одну из плетей, и рывком развернулся к ученику. Висевший на толстой волосатой шее зелёный камень, изумруд, величиной с кулак, слегка задрожал.
– Ну что, господин маг-недоучка, опять не удалось облегчить себе участь? – насмешливо спросил Гаппо, отвесив издевательский полупоклон.
Эллагир, естественно, знал, что изумруд у варвара – не бесполезное украшение, а защитный талисман, выданный Сандаром. Такие камни подавляли любые заклинания. Юноша всякий раз надеялся, что сможет преодолеть его силу, но, разумеется, тщетно. За всю историю магии, это не удавалось никогда и никому.
Гаппо рывком схватил Эллагира за руку и одним движением защёлкнул на запястье простой металлический браслет с изумрудиком поменьше. Сомнительное украшение было призвано не дать юноше воспользоваться Исцеляющими чарами во время наказания.
– Приступим! У меня мало времени! – толстяк притворно закатил глаза, изобразив на лице крайнюю занятость. – Одолжить Вам ясеневую чурочку в зубки? Чтобы господин великий магистр не орал на весь Визенгерн, – осклабившись, добавил он.
– Qhard 'hett samma qfur qeda, q'adhur majaq!2 – не поворачиваясь, спокойно проговорил Эллагир, сбрасывая одежду и ложась на дубовую, пропитанную потом и кровью, скамью для порки.
Он знал, что, в любом случае, варвар его жалеть не станет. Потому ничем особо не рисковал, надерзив палачу.
Гаппо затрясся от злости, глаза его налились красным.
– Я тебя научу вежливости! – рявкнул он, меняясь в лице и занося плеть для удара.
– Учитель выискался, – насмешливо хмыкнул Эллагир.
Резко выдохнув, палач ударил, и юноша, дёрнувшись, замолк на мгновение.
– А как тебе это? – прорычал Гаппо и снова взмахнул рукой, отрывисто и зло.
– Ублюдок!
Последовал очередной удар.
– Жирный боров! Может попрыгаешь так, да похудеешь?
2
Засунь себе ее в задницу, вонючий боров (груб.) –