Она переоделась, включила проигрыватель и стала дожидаться Хуана Пабло. От нечего делать взяла роман. На первой странице посвящение: «С вечной любовью Мириам, которая сделала возможным создание этой книги». Мириам была глубоко тронута. Скорей бы возвращался Хуан Пабло, она обняла бы его, они вместе порадовались бы. Но время шло, в три Мириам решила лечь спать. Я услышу, как он войдет, и проснусь.
В начале десятого Мириам открыла глаза. Она была одна, но все еще надеялась, что Хуан Пабло вот-вот вернется. Ведь все его вещи были здесь: роман, и машинка, и книги. Однако Хуан Пабло не явился ни в этот вечер, ни потом. Ею вновь овладела тоска, проснулись прежние опасения: где искать Хуана Пабло? У кого спрашивать о нем? Как она и боялась, она не знала, где его искать. Мириам проклинала себя за то, что надоедала ему своими пошлыми расспросами, за то, что вела себя как дура. Зря она говорила с консьержкой, только и добилась, что та теперь смотрела на нее как на сумасшедшую. Чтобы не думать о Хуане Пабло, она включилась в лихорадочный ритм обычной своей работы.
В какой-то момент, совсем отчаявшись, Мириам было решилась сменить квартиру. Но в глубине души все еще надеялась, что в один прекрасный день Хуан Пабло вернется. Неужели ее глупости так возмутили его, что он решил ее бросить? Мы могли бы поговорить, исправить что можно. Такую любовь, как наша, нелегко разрушить.
Она не знала, что делать.
Дни проходили бесконечной чередой. Как-то, уходя с работы, Мириам оказалась в лифте с приятелем, который пригласил ее на вечеринку, где она встретила Хуана Пабло. Надежда вновь зародилась в ее душе, хотелось сейчас же расспросить о Хуане Пабло, и только присутствие постороннего помешало ей. Придется вечером позвонить ему из дому. Около десяти она позвонила. И, сославшись на необходимость передать корреспонденцию, адресованную Хуану Пабло, спросила, как его найти. Приятель сказал, что это имя он слышит впервые, возможно, что на вечеринку Хуана Пабло привел кто-нибудь из друзей. Он также не помнил, как Мириам уходила от него с этим человеком. Зародившаяся было надежда рухнула. Мириам повесила трубку и, обескураженная, принялась бродить по дому, снова и снова разглядывая роман, книги, пишущую машинку Хуана Пабло — эти вещественные доказательства его существования.
Как-то Мириам пошла в газетный зал — надо было найти кое-какие сведения для работы. Попросила газеты за несколько прошлых лет и принялась делать заметки, начав с газет за минувший год. В первой же подшивке, в разделе светской хроники, она увидела некролог: имя Хуана Пабло Касаля было набрано крупным шрифтом, дальше шел обязательный в таких случаях текст с выражением сожаления по поводу кончины молодого и так блестяще одаренного литератора. Причина смерти не называлась. Мириам почувствовала, что теряет сознание, дыхание перехватило, люди куда-то исчезли, зал опустел, пропали столы и полки, остались только голые стены, такие грязные, что вызывали тошноту. Все в душе Мириам перевернулось; закрыв рукой рот, чтобы сдержать рыдания, она снова и снова читала сообщение, все еще не до конца постигая его ужасный смысл. Она проплакала до тех пор, пока ее не предупредили, что газетный зал закрывается. Тогда, не сдав подшивок, она вышла на улицу и, наталкиваясь на прохожих, побрела, сама не зная куда.
Так, плохо понимая, что с ней, она пробродила несколько часов, пока ноги сами не привели ее к дому. Голова шла кругом. Мириам поняла, что должна сделать над собой усилие и хоть немного разобраться в этой путанице. Она постаралась припомнить, как разворачивались события с самого начала, то есть как она впервые узнала о существовании Хуана Пабло. Но раздумывать тут было не над чем: она влюбилась в привидение; и его мебель, и его картины, и явление самого Хуана Пабло — все это было только воплощением его непреклонного желания, его неколебимой воли вернуться, чтобы закончить свою работу, которую прервала смерть. И благодаря Мириам это возвращение сделалось возможным. Но ужасное сомнение тут же охватило ее: любил ли ее Хуан Пабло или только использовал в своих целях? Почему он вернулся? Только ли чтобы, повинуясь своему литературному призванию, завершить роман? Или она притягивала его своей восприимчивостью? А может, обе причины имели место: Хуан Пабло вернулся к своему произведению и, пока Ьисал, влюбился в Мириам? Законченная рукопись и нежное посвящение на титульной странице заставляли Мириам остановиться на последнем предположении.
Она решила квартиры не менять. Надеялась, что чудо повторится. Но шли месяцы, и напрасно она твердила желанное имя, напрасно в сотый раз перечитывала роман, стараясь дойти до самой сути, постичь его героев, на тысячу ладов толкуя каждое слово книги. Хуан Пабло по-прежнему был где-то далеко — во всяком случае, не показывался. Как-то вечером, бродя по квартире в ожидании появления Хуана Пабло или хотя бы стука пишущей машинки, она взяла один из томов, забытых им на секретере, полистала: то было полное собрание рассказов Эдгара Аллана По. В эпиграфе перед «Лигейей», взятом из Джозефа Гленвилла, было подчеркнуто: «И в этом — воля, не ведающая смерти. Кто постигнет тайны воли во всей мощи ее?»
Мириам с грустью подумала, что слова эти весьма подходят к случившемуся, не напрасно Хуан Пабло подчеркнул их — возможно, в них ответ на мои тревожные вопросы, ключ, который поможет мне проникнуть в тайну.
В другой раз Мириам попалось письмо Лилии. Она снова перечитала его. Слезы, как это теперь часто бывало, навернулись на ее светлые глаза. Теперьто она понимала, почему Хуан Пабло не отвечал своей кубинской подруге: у него был точно определенный срок, и не слишком продолжительный, пребывания среди живых, и устанавливать или возобновлять дружеские отношения было бы для него невосполнимой потерей времени. Она впервые поняла отчаяние молодой девушки, ее нетерпеливые сетования на то, что нет никаких известий о человеке, которого она любит и ждет. Взяв ручку и бумагу, Мириам обратилась к далекой женщине, в которой видела теперь подругу по несчастью.
Она написала, что Хуан Пабло скончался, просила ее смириться с этим, дав понять, что она старше своей корреспондентки и родственница покойного. Потом заклеила конверт и легла спать, подумав, что надо бы снести роман к какому-нибудь издателю. Она хорошо помнила один свой разговор с Хуаном Пабло: «Никто не пишет только для себя. Литературное произведение обретает смысл, когда его издают и оно попадает в руки критика и читателя».
На другой день Мириам сходила на почту, потом в издательство, куда заранее позвонила и договорилась о приеме. По дороге она вспомнила фразу из Готье: «... любовь моя сильнее смерти и в конце концов победит ее». То же она могла сказать и о себе, когда исчез Хуан Пабло и когда она прочитала эпиграф из Гленвилла.
И, вновь оказавшись в своем царстве тишины и теней, Мириам поняла, что она уже старая, уставшая женщина, хоть ей всего двадцать шесть лет,.что ничто ей не интересно, что путь ее уже завершен, что жизнь ее была долгой и утомительной, хотя и щедрой на переживания и чувства; что осталось ей только дожидаться смерти, чтобы соединиться с Хуаном Пабло. И она спрашивала себя: сколько же лет может пройти до этой встречи? А может быть, дней? Но разумнее, рассуждала дальше Мириам, не ждать, иначе Хуан Пабло увидит дряхлую старуху. Ее смерть должна наступить, пока она в полном расцвете красоты.
Немного смягчив свое горе подобным решением, она все же сочла необходимым подождать несколько недель, пока не получит от издателя ответа, который теперь представлялся ей непременно благоприятным. Она хочет, сказала она вслух взволнованно и смеясь в первый раз за долгое время, принести Хуану Пабло хорошие вести.