Говоря общо, перед нами – блестящий стиль средневековья (как он удивительно сходен и на Востоке и на Западе!): симбиоз мистики, вернее, магии с феодально-племенным укладом жизни.
Война здесь – основная стихия жизни; на наших глазах, как в калейдоскопе, мелькают в самых разнообразных комбинациях крупные и мелкие амиры, точная копия феодальных сеньоров Запада, окруженные богадурами-рыцарями; амиры то и дело вступают между собой в союзы, изменяют друг другу, составляют заговоры, хитрят и непрерывно воюют, берут крепости, сражаются…
На кого пали стрелы судьбы, тот нередко из амира, крупного феодала, превращается в атамана шайки бродяг-разбойников, скитается по степям, грабит проходящие торговые караваны, а то просто ворует стада своих же подвластных людей. Но ему может снова улыбнуться счастье: громкие подвиги, богатая добыча привлекают много сторонников, шайка разбойников растет, и атаман снова превращается в амира. Между амиром и атаманом, между регулярной армией и шайкой удальцов-разбойников – различие только количественное, а не качественное.
В редкие минуты, когда почему-либо нет войны, амиры забавляются охотой, устраивают пиршества и праздники и очень редко занимаются своим хозяйством: конями, верблюдами, баранами и рабами.
На принудительном, рабском труде зиждется блестящая военная стихия амиров; где-то внизу, очень далеко, под горизонтом наблюдателя, двигаются и работают хозяйственные пружины жизни; их не различишь и не заметишь за сверкающей военной сутолокой; создается невольное впечатление, будто эта сутолока – нечто самодовлеющее, являющееся не только фасадом, но и фундаментом всей тогдашней жизни.
Конечно, авторы наших произведений очень хорошо знали незаметную, как бы мнимую для них сторону своей жизни, но стоило ли обитателям «верхних этажей» говорить про обыденное и потому скучное среди блеска и шума слишком заметного, говорить про грязь и убожество подвалов? Своеобразная периферийность наблюдателя и читателя той эпохи, конечно, обусловлена своеобразной познавательной призмой наших авторов. Пословицу «Не все то золото, что блестит» усвоили лишь последующие поколения наблюдателей.
Другая стихия жизни – постоянное передвижение населения. Если бы мы могли взглянуть с высоты полета аэроплана или дирижабля на тогдашнюю Монголию, на области Джете (теперешний Восточный Туркестан, Джунгария и Семиречье) и Мавераннахр (область между Сырдарьей и Амударьей), на Персию, Афганистан, Ирак, Малую Азию, Сирию, мы увидали бы непрерывно движущиеся взад и вперед человеческие точки в больших или меньших количествах: то передвигаются амиры с богадурами и воинами, то – рабы с косяками коней, с верблюдами и овцами, то среди бушующих волн войны движется купеческий караван; все течет и меняется, кочует, идет походом или бежит от врага; хозяйство движется так же, как и война; кибитка, юрта, лагерный стан равнозначны городам и укрепленным рвом, валами и стенами крепостным пунктам.
Итак, кочевое рабовладельческое хозяйство, питающее войну и питающееся войной, одетое в блестящую военную оболочку, – главный тонус той эпохи.
Война порождала героев, людей, выдававшихся своими физическими качествами – в условиях поединков или рукопашных боев той эпохи – или хитростью, цепкими, изворотливыми, эластичными качествами воина-дипломата, как сказали бы мы сейчас; на верхних этажах жизни вырабатывались индивидуальности; каждый амир – молодец на свой образец, личность с очень определенными и характерными чертами, с чеканным именем; за ним тянутся богадуры, фигуры менее яркие, и остальные сородичи – большая серая масса, только оттеняющая в глазах писателя и читателя той эпохи личность вождя.
Общество той эпохи похоже на остроконечный конус с ярко выдающимся шпилем и обширным основанием, составленным из родовых и племенных групп; эти группы – основные клетки и хозяйственного и военного уклада той жизни.
Но наши «Богатырские сказания» и «Автобиография» дают нечто большее, именно феодальное общество в процессе объединения и экспансии, они рисуют яркие образы «джехангиров» – покорителей и владык мира. Джехангиры ведут за собой десятки и сотни тысяч вооруженных людей в разные концы мира, на далекие тысячеверстные пространства и опустошительным смерчем сносят все на своем пути; Мать Сыра Земля дрожит от несметных полчищ, самые прочные крепостные стены рушатся при появлении необозримых войск человека, который находится под особым покровительством судьбы, родился и живет, как говорили тогда, под счастливой звездой.