– Чувствовала, конечно. Но это вызывало у меня не страдание, а протест. Мама жила тремя этажами ниже, в этом же подъезде. Конечно, я к ней ходила. Она была жестким человеком, она не проводила меня в школу, когда я в первый класс пошла. Не поехала со мной в эвакуацию: отправила меня, шестилетнюю девочку, с няней, а сама осталась в Москве, хотя не работала.
– Понятно, эта боль жила в вас.
– Да, но в сторону того, что так не может быть, так не должно быть. У меня была няня, которую я просто обожала. И в итоге, конечно, она во многом мне заменила мать. Отец не занимался мной, не покупал мне платья. Только когда я получила аттестат, он сшил мне костюм у Затирки – был такой портной, который шил всем киношникам. Он сшил мне мужской абсолютно костюм, только с юбкой. Я выглядела как депутат Верховного Совета из далекой глубинки. В Школу-студию МХАТ так поступала. А при этом абсолютно детское личико, и фигура такая же, как сейчас.
– Я слушаю вас, дорогая Галина Борисовна, и точно знаю, что вы никогда не станете ретроперсонажем. Никогда.
– Слава богу. Я бы этого не хотела. Когда меня где-то встречают и говорят: «Вы легенда», я говорю: ой, не надо, я вас умоляю, никакая я не легенда, я же сейчас перед вами. Расскажу тебе одну смешную историю, только это не для интервью. У меня был творческий вечер в Питере, в Филармонии. Меня доводила боль в спине, поэтому я в основном сидела. Когда всё закончилось – меня там очень хорошо принимали, и «браво» кричали, и цветы несли, – я хотела быстрее дойти до стула, сесть и покурить. Я дошла, плюхнулась на стул, и вдруг толпа ринулась за автографами: подпишите, давайте сфоткаемся. В основном молодые, но и пожилых было много. И подходит женщина, рыжая, с ярко накрашенными губами, не знаю, сколько ей лет, но уже не очень молодая. Прорывается через толпу и орет: «Это мой кумир! Это мой кумир!» Я такие пафосные и громкие слова не переношу. Она падает передо мной на колено, а у меня только одна мысль: как она поднимется сама или как мне ее поднять? Собралась толпа, а она продолжает: «У многих кумир (Вадик, не упади!) – это Анджелина Джоли, а у меня – Волчек!» (Улыбается.)
– Этот рассказ я напечатаю обязательно! Отличный финал для нашей беседы.
Олег Табаков
Моцарт на все времена
В 1996 году я снимал про Олега ТАБАКОВА документальный фильм. Во время съемок Олег Павлович практически не расставался с телефоном. Ему звонили по разным вопросам, и он мгновенно переключался с одной темы на другую. Звонки шли беспрерывно, и пришлось смириться с тем, что в кадре наш герой всё время будет с телефонной трубкой. С тех пор в жизни Олега Павловича ничего не менялось. В орбите Табакова всё двигалось с повышенной скоростью и было озарено его позитивом.
Последний раз на сцену он вышел 17 ноября 2017 года. Это был «Дракон» в постановке Константина Богомолова. «Вы великий человек, светило», – говорит Королю-Табакову Первый министр, которого играл Игорь Верник. Вскоре Табаков тяжело заболел, и справиться с болезнью уже не смог… Наш разговор состоялся в 2015-м, накануне 80-летия Олега Павловича. Это не было подведением итогов. Но сейчас многие слова, сказанные тогда Табаковым, звучат пророчески.
– Олег Павлович, ваш новый спектакль – «Юбилей ювелира». Название звучит символично. Мастер, ювелир, филигранно владеющий ремеслом, – это всё вы.
– Что тебе сказать? Пьеса ладно скроенная, крепко сшитая, коммерческая, перевод с английского. Но, видимо, чего-то там угадывается, потому что одни зрители плачут, а другие смеются. Я никаких секретов тебе не открою, но когда я заступал в Художественный театр, посещаемость зрительного зала была сорок два процента. А через полтора года пошел рост.
– Да-да, я это помню.
– Два раза в месяц у нас предварительные продажи билетов. Я приезжаю минут за десять до открытия кассы и вижу, как выстраивается эта очередь-кишка до Большой Дмитровки, которая раньше называлась Пушкинской. Понимаешь, у меня психология капиталиста. В четырнадцать лет я научился деньги зарабатывать. Тогда издавались журналы «Красноармеец» и «Советский воин», а к ним книжные приложения – литература, которую не печатали в военные годы. Мериме, Герберт Уэллс, Джекобс… Я сразу покупал пятьдесят книжек, а потом перепродавал.
– Втридорога?
– Не то слово! Заначка всегда была. А снявшись в двадцать лет в первом фильме в главной роли («Саша вступает в жизнь». – Прим.), я заработал на машину – шестнадцать с половиной тысяч рублей «Победа» стоила. Не могу сказать, что она мне таким уж тяжким трудом далась.