В сменившем наряд городе они сидели в кафе вдвоем, и Пико казалось, что, кроме пальцев, держащих чашку горячего кофе, все тело его заледенело. Он крепко сжимал чашку, как утопающий сжимает обломок дерева, в надежде что его вынесет к берегу.
Они просидели очень долго; кафе наполнялось людьми, пустело и наполнялось снова; приплывшие из-за гор облака стали посыпать улицы снегом. Они пили кофе. Курили. И молчали.
Истощенные до предела, они заснули в постели Пико в объятиях друг друга, а снег все шел. Проснувшись среди ночи, он увидел, что сугроб на балконе вырос до половины двери, потом заснул снова, и ему снилось, что снег заполнил комнату и он спит под снежным покрывалом, а чей-то голос напевает невнятные слова.
Вновь проснувшись, он увидел Нарью, сидящую в его куртке на стуле у окна; через расчищенный пятачок на замерзшем стекле она смотрела на снег, толстым ковром лежащий на каждой крыше. Крупные хлопья продолжали валить с неба. Когда он сел на постели, она обернулась, посмотрела, достала из кармана его куртки кисет с табаком, стопку папиросной бумаги и свернула ему сигарету.
– Тело давно уже замело, – сказала она.
– Разве его не похоронят?
– Весной, когда стает снег, на кладбище дуэлянтов появится ещё одно надгробие. Если вороны не расклюют его раньше.
– Ты прежде теряла друзей?
Она кивнула.
– После дуэлей?
– Дуэли, самоубийства, черный дом. С этим надо смириться, не то свихнешься.
– Как Зарко.
– Зарко был влюблен. Здесь в городе безумие, смерть и любовь составляют неразлучное трио.
– А ты никого не любила?
Она прижала руку к стеклу, голос её был еле различим.
– Было время, когда я думала, что люблю тебя, Пико. Ты осмелился распахнуть объятия смерти, выступив в безнадежный поход. Но ты сдался, похоронил историю, что давала тебе силу.
Он промолчал.
– За те часы, что ты спал, – продолжала она, – я подумала и решила забрать у тебя твою историю. Раз ты сам отверг её, любой теперь сможет продолжить. Завтра я отправляюсь, но не на восток, не в твой утренний город. Крылья мне не нужны. Я хочу увидеть море.
Она собрала кожаный чемоданчик с одеждой и набором для готовки, и он предложил ей свой компас.
– Но вдруг ты решишь продолжить путь? – спросила она, крутя в руках медный корпус с упрятанной под стекло своенравной маленькой стрелкой.
– Пойду по солнцу, – ответил он.
Остаток дня они потратили на покупку свечей, мотка прочного шнура, четверти головки голубого сыра, пачки твердого печенья, ломтя копченой грудинки и, конечно, запаса табака и бумаги. Она упаковала дюжину книг, но не смогла поднять свою поклажу, так что, при молчаливом сочувствии Пико, мучительно отбирала, что отложить, и в конце концов оставила три книги из его библиотеки да несколько тоненьких черных тетрадей с собственными стихами.
Ночью они занимались любовью, пока чемодан дожидался в углу комнаты, потом Пико заснул, а проснулся один в кровати. Снег прекратился, и в окно лился голубой лунный свет. Нарья опять сидела на его стуле, единственная слеза, как растаявшая снежинка, блестела на её щеке.
Вновь проснувшись на рассвете, он увидел, что её поза не изменилась, но слеза исчезла, и засомневался, не померещилось ли ему в первый раз.
– Ты совсем не спала? – спросил он, и она покачала головой, но глаза были ясными.
– Пошли завтракать, – позвала она.
Они заказали гигантские порции сосисок и бекона с омлетом, сыром, фасолью и жареной картошкой, запивая бесчисленными чашками кофе с молоком, потом она взяла чемодан, и они вышли из теплого уюта кафе на холодную улицу. По обе стороны бульвара снег был собран в большие кучи, но дальше они пробирались, утопая по лодыжки. Остановившись за последним домом и взявшись за руки, они оглядели уходящий вниз белый склон, будто покрытый толстым слоем гагачьего пуха Ветви сосен и елей на опушке леса сгибались под тяжестью снега, но вдали пространство было густо-зеленым. Нарья поежилась, и Пико обнял её за плечи.
– Я не замерзла, – сказала она, вызвав его улыбку. – Пико, – она коснулась его щеки, – позаботишься о моей рукописи? Дверь в комнату осталась открытой.
– Обязательно. Это честь для меня. Нарья, послушай. Когда в конце пути ты выберешься из-под полога леса, перед тобой откроется вода, сливающаяся с небом, а внизу будет лежать город, сплошь из башен. Слева на склоне горы, выше других, будет маленький разукрашенный каменный дом с медными дверями, барельефами по стенам и увенчанной куполом башенкой. Это и есть моя библиотека. Ключ под ковриком у дверей. Оставайся, сколько захочешь, читай книги и спи в башенке на тюфяке.