Самец разгневался от этих слов и сказал: „Что этот царь — слабоумен? Не знает он разве, что я обладаю растворяющим силу ядом, не ведает о моих раскалывающих наковальню укусах? Посмотришь, как сегодня вечером я развею его прах, как волью в него свой яд, каким образом отомщу ему и как отниму его жалкую жизнь!“
Когда страшный дракон-день уполз в пещеру запада, а черная змея-ночь высунула голову из корзины небосклона, змея-самец заполз в опочивальню царя, чтобы отомстить ему. Около ложа царя стояла корзина с цветами, и он спрятался там: когда он, мол, протянет руку к цветам, я ужалю его своим жалом. Таково возмездие за насилие, таково наказание за сладострастие».
«Когда прошло несколько часов ночи, пришла жена царя и хотела разделить с ним ложе. Царь прикрикнул на нее: „Пойди прочь отсюда и больше не показывайся мне на глаза. Я никогда более не буду любить женщин, ни одной жены не подпущу к себе. Сегодня я видел, как самка змеи предавалась любовным играм и ласкам с жалким змеенышем и готовилась удовлетворить свою похоть и замарать развратом подол своих дней. Я от гнева ударил ее мечом, но — увы! увы! — только отсек ей хвост, и она живой уползла от меня“.
Эти слова оскорбили жену царя, и она тотчас же удалилась. Когда самец услышал эти речи, он сказал: „Проклятие да постигнет эту самку! Что она сделала, а что сказала мне! Хорошо, что я не ужалил царя и не пролил на него яд моей самки!“
Самец выполз из корзины и поклонился царю. Царь спросил: „Змея, если ты приползла, чтобы ужалить меня, что же ты кланяешься? А если пришла служить мне, как смела войти без спросу?“ — „Я самец той самой самки, — отвечала змея, — которой ты сегодня отрубил хвост. Она совершенно по-другому передала мне, почему ты это сделал, и я пришел сюда, чтобы отомстить за ее отрубленный хвост. Однако из твоего рассказа явствует, что вина на ее стороне. Ты отрубил ей только хвост, а я, когда вернусь назад, откушу ей и голову, чтобы все в мире знали, что тот, кто возвеличивается пороком и развратом, утратит голову. Теперь же, о царь, попроси у меня что-нибудь, чтобы я по мере возможности мог услужить тебе, по мере сил мог бы отблагодарить тебя!“»
«„О друг, — молвил царь, — мне хотелось бы понимать язык всех животных“. — „Я пущу в ход одно средство и применю один способ, благодаря которому ты будешь понимать язык всех животных. Но только в этом деле кроется великая опасность, а именно: если ты когда-нибудь обмолвишься жене своей про эту тайну или откроешь ей эту загадку, ты тотчас же будешь убит“.
Царь дал обет, что никогда не откроет этой тайны жене и вовек не поведает этот секрет супруге. Змея-самец научил его языку животных и уполз в величайшем смирении.
Знай же, что добрый никогда не увидит лица зла, а к злому вовек не придет добрый день!»
«Когда прошла одна стража ночи[184], пришла жена царя, принесла чашу с сандалом и начала растирать царю ноги. Поблизости на крыше[185] находились две ящерицы — самец и самка. Увидав чашу с сандалом, самка сказала своему мужу: „Если ты принесешь мне немного сандала, я тоже натру тебе ноги“.
184
См. примеч. к с. 168: В Индии сутки делятся на восемь пахр, т. е. страж; первая стража ночи с 18 до 21 часа.
185
Видимо, царь, по распространенному на Востоке обычаю, спал на плоской крыше своего дворца.