Некоторое время спустя пришел человек и сказал: „От меня убежала черная змея. Она, наверное здесь“. — „Сейчас здесь ничего не видно“, — ответил эмир. Человек поглядел влево и вправо, увидел, что змеи нет и следа, и пошел своим путем».
«„О змея, — сказал эмир, — враг твой ушел, недруг твой устранен, теперь иди с миром, ступай своей дорогой“.
„Сама я не уйду отсюда, по доброй воле не расстанусь с тобой, — ответила змея. — Разве ты не слыхал, что не следует обманываться словами врага и не следует доверяться мощному недругу? Почему ты доверился мне? Почему с таким доверием дал мне место у себя на животе? Теперь я обязательно ужалю тебя и непременно погублю тебя“.
„О змея! — воскликнул эмир. — За добро платят добром, за благодеяние воздают благодеянием. Разве ты не понимаешь, какое добро я сделал для тебя, какое благодеяние тебе оказал?“
„Хотя ты и оказал мне благодеяние, — ответила змея, — но оказал его не к месту, хотя и был милостив, но милость эта была неуместной. Человечности можно ожидать только от человека, на благородство можно рассчитывать, только имея дело с людьми. Какое дело змее до благородства — смерть твою не предотвратить!“
Эмир, увидев, что змея навострила зубы, что яд ее никоим образом не уменьшается и что она готовится ужалить его и ввергнуть его в погибель, обратил лицо к небу и сказал: „О творец змей и муравьев! О ты, подающий силу слабым! Ты знаешь, какую услугу я оказал этой змее и что она хочет со мной сделать. Твоя щедрость не дает ни одному благодеянию пропасть понапрасну, с твоей помощью всякое добро утверждается… Дай мне силы сделать с этим мощным врагом то, что он собирается сделать со мной!“
В то же мгновенье силы эмира возросли, мощь его увеличилась настолько, что змея показалась ему веревкой, более того — тонкой ниткой. Эмир схватил ее за хвост и так ударил оземь, что жизнь мгновенно покинула ее».
Выслушав этот удивительный рассказ и услыхав такие странные речи, Худжасте спросила: «О попугай, я выслушала твой первый завет и приняла его к сведению. Каков же твой второй завет?»
«Второй завет таков, — ответил попугай: — когда ты добьешься свидания и сближения с другом, будь самостоятельна, не иди путем подражания и не повторяй ничьих слов и дел. Не говори: тот человек сказал такое-то слово и это пошло ему на пользу, надо, мол, и мне сказать то же самое, или тот человек сделал такое-то дело и оно ему удалось, надо и мне сделать то же. Может статься, что ему это пойдет на пользу, а тебе во вред, ему принесет выгоду, а тебе — нет. Так тому цирюльнику, который старался подражать купцу, дело не принесло никакой выгоды и совершенно не удалось». — «А как это было?» — спросила Худжасте.
«Говорят, — отвечал попугай, — что в крайних пределах Хорезма[189] жил-был купец, владевший несметными богатствами. Звали его Абд ал-Малик. Он постоянно занимался тем, что зарабатывал деньги, но водился с учеными и законоведами. Как-то раз пришло ему в голову: „Я много торговал в крайних пределах мира, надо мне пуститься в страну „Кто творит благое дело, получает в десять раз больше“.
С таким намерением роздал он все свое имущество нищим, роздал все свое богатство неимущим, и у него даже не осталось чем разговеться. В ту же ночь он увидел во сне монаха и спросил его, кто он.
„Я образ твоего счастья, — ответил монах. — Так как ты роздал сегодня все свое имущество нищим и отдал все свое богатство неимущим, тебя нельзя покинуть. Завтра утром я приду к тебе в таком же облике, ты ударь меня по голове палкой, я упаду к твоим ногам и стану своим золотым отображением. Если ты отрежешь у меня какую-нибудь часть тела, тотчас же на том месте вырастет новая. Если отделишь от меня какой-нибудь член, на его месте тотчас же появится другой“».