Как-то раз поехал он на охоту, и наконечники его стрел то пронзали сразу двух волков, то повергали на землю одновременно четырех львов. Внезапно ему попался зверь, мягкость которого называла твердой скалой соболя, нежность которого считала железной наковальней сахар.
„По нежности с этим животным не может сравниться и человек“, — молвил визирь. Все присутствующие заставили вылететь из убежища своих ртов восхваления и прославления. Кто сравнивал зверя с Туркестанским красавцем, кто уподоблял его китайской прелестнице.
Был среди придворных один повидавший мир старец. „На всех красавцев, — молвил он, — которые ходят по лицу земли, в конце концов подует страшный ветер, и от этого ветра тело их огрубеет. Но если есть кто-нибудь в мире, кто может сравниться с этим зверем по нежности, то это Карийе“. — „Кто такая Карийе?“ — спросил визирь. „Под землей есть город, который называют Мадинат ал-Кар[191],— ответил старец, — и есть там царь, которого зовут Вторым Рамой[192], а у него есть дочь, которую зовут Карийе“.
Старец так обстоятельно стал описывать ее красоту, рассказывать о ее прелестях, что присутствовавший при этом сын визиря, не успев дослушать его слова, сразу влюбился в нее, от одного рассказа о ней стал ее Вамиком. А этот сын визиря обладал познаниями в науке магии и колдовстве, обладал сведениями по части йоги и превращения. Раньше чем царь успел вернуться с охоты, юноша уже спустился в Мадинат ал-Кар.
Царь возвратился с охоты, и, когда прошло несколько дней, как-то раз его жена, взяв в руку зеркало, смотрела на себя в саду и говорила причесывавшей ее служанке: „Какую изумительную красоту мне дали! Какое обширное царство подарили моему мужу! Было бы удивительно, если б в мире нашлась еще одна такая красавица или нашелся бы царь, одаренный более просторным царством!“
Присутствовавший при этом попугай рассмеялся. Царица разгневалась и сказала мужу: „Или прикажи ему объяснить, почему он смеялся, или прикажи мне наказать его за это“. Царь спросил: „Эй попугай, почему ты смеешься?“
„Меня рассмешило самоупоение моей госпожи, — ответил попугай. — Она полагает и воображает, что такой красавицы, как она, нет во всем мире и такого мощного царя, как ты, нет на земле. Под твоей землей есть город, называемый Мадинат ал-Кар, там есть царь, которого называют Вторым Рамой, а у него есть дочь, которую зовут Карийе. Красота этой девушки подобна месяцу на небе, а твое царство по сравнению с царством того царя то же, что пылинка по сравнению с солнцем“».
Поистине, надо искать доказательств и в сферах месяца и солнца. Над каждым властителем есть властитель еще выше, над каждым подчиненным есть начальство. Арабы говорят: „Над каждым ученым есть наука“».
«Охватила царя страсть к Карийе, запало ему в сердце желание добиться ее объятий. Поручил он все дела царства и государства одному из доверенных лиц, а сам под видом странника, в одежде йога, покинул город. Пришел он на берег моря и целый день с величайшим спокойствием простоял на берегу. Ветер — вестник моря, доставил морю весть, что пришел царь Уджаййини и с величайшим спокойствием стоит на берегу. Море приняло облик человека, с лица которого струилась вода щедрости, а изо рта сыпались жемчужины и драгоценные камни, пришло к царю и стало расспрашивать его о причинах прибытия: „Зачем ты пришел и по какой надобности утруждал себя? Если тебе что-нибудь нужно, скажи, я исполню твое желание. Если у тебя есть какое-нибудь дело, дай указание, и я займусь им“. — „Предо мной дело трудное, — отвечал царь, — решился я на обременительный шаг. Облегчи мне эту трудность и помоги свершить это дело“. — „Что же это за дело?“ — спросило море. „Под землей есть город, называемый Мадинат ал-Кар. Доставь меня туда“. — „Он на суше, а моя власть простирается только на влагу. Как могу я доставить тебя в этот город? Как могу указать тебе туда путь?“ — „Доставь меня только до пределов твоего царства. Если назначен мне в удел провожатый, то там я найду другого“.
Море взяло царя за руку, ввело в воду, нырнуло и сразу доставило на границу своего царства. Затем оно повернуло назад, а царь пошел дальше и пришел в сад, повествовавший о красотах рая и рассказывавший о прелестях райских кущ. По саду протекал ручей сладкой воды, и царь уселся возле него.
Спустя некоторое время пришли туда двое юношей. Они оказали царю величайшее почтение и сказали: „О чужестранец! Мы — два брата, а отец наш был чародеем. Он умер и оставил нам четыре вещи. Прошло уже много времени, но нет у нас судьи, который мог бы разделить их между нами, распределить их поровну. Будь столь добр, прекрати наши раздоры и раздели между нами наследство“. — „Что же это за четыре вещи?“ — спросил царь. „Во-первых, ряса, — ответили юноши. — Сколько бы кому-нибудь ни понадобилось динаров или дирхемов, столько он всегда сможет достать из ее складок. Во-вторых, шапочка, под которой всякий может найти столько пищи и питья, сколько ему нужно. В-третьих, пара деревянных туфель: стоит только сунуть в них ноги — и в каком бы городе или месте ты ни пожелал очутиться, если он даже будет удален от тебя на тысячи фарсахов[193], ты сразу окажешься там. В-четвертых, костяной меч: стоит только вынуть его во время вечерней молитвы[194] в пустыне или в степи из ножен, как тотчас же появится населенный город с базарами и всеми принадлежностями городской жизни. Если поутру меч снова вложить в ножны, все, что появилось, снова исчезнет“.
194
См. примеч. к с. 108: Четвертая из пяти ежедневных мусульманских молитв; совершается через несколько минут после заката солнца.