Дэвид понял, что выбора у него нет, вышел из хижины вслед за Лесником и направился в лес. Лесник то и дело останавливался и прислушивался, жестом призывая Дэвида не шуметь.
Они шли уже около часа, когда Дэвид наконец спросил:
— Где же ликантропы и волки?
Пока он не видел никого, кроме насекомых и птиц.
— Боюсь, недалеко, — отозвался Лесник. — Они рыщут в поисках пищи в тех частях леса, где для них меньше всего опасности, но со временем опять попытаются похитить тебя. Поэтому ты должен уйти отсюда раньше, чем они вернутся.
Дэвид содрогнулся при мысли о Лерое и его волках, бросающихся на него, об их когтях и клыках, рвущих его на части. Он начал понимать, какую цену можно заплатить в этом месте за поиски мамы, да и решение вернуться домой было уже принято за него. По крайней мере, сейчас. Он всегда сможет прийти сюда снова, если захочет. Ведь углубленный сад никуда не делся, если только упавший немецкий самолет не разрушил его.
Они вышли на поляну, где росли громадные деревья, через одно из которых Дэвид попал в мир Лесника. На этой поляне Лесник застыл как вкопанный, так что Дэвид чуть в него не врезался. Он осторожно выглянул из-за его спины, чтобы выяснить причину внезапной остановки.
— О нет, — всхлипнул Дэвид.
Каждое дерево, насколько хватало глаз, было помечено бечевкой, и каждая бечевка, судя по запаху, была обмазана тем самым вонючим веществом, которое Лесник использовал, чтобы ее не перегрызли животные. Теперь невозможно было сказать, какое дерево скрывало проход из мира Дэвида в этот. Он походил немного, пытаясь отыскать скрытое дупло, но все деревья были одинаковыми, кора везде гладкая. Казалось, все углубления и наросты, отличавшие одно дерево от другого, были заполнены или срезаны, а узенькая тропинка, что вилась через лес, начисто исчезла, так что у Лесника не осталось никаких ориентиров. Даже обломки немецкого бомбардировщика куда-то запропастились, и глубокая борозда от него исчезла. Потребовались бы сотни часов и много-много рук, чтобы устроить такое, подумал Дэвид. Как же можно справиться с этим за одну ночь, да еще так, что не осталось ни следа?
— Кто мог это сделать? — спросил он.
— Мошенник, — ответил Лесник. — Скрюченный Человек в скрюченной шляпе.
— Но зачем? — удивился Дэвид. — Почему он просто не убрал веревку? Разве этого бы не хватило?
Прежде чем ответить, Лесник на минуту задумался.
— Да, но это бы его так не позабавило. Вышла бы не такая хорошая история.
— История? — переспросил Дэвид. — Что за история?
— Ты — часть истории, — сказал Лесник. — Ему нравится творить истории. Он любит собирать и рассказывать сказки. Это будет очень хорошая история.
— Но как же я попаду домой? — воскликнул Дэвид.
Лишь только путь в его мир исчез, ему очень захотелось там оказаться, хотя он отчаянно желал остаться здесь и искать маму, когда Лесник пытался вернуть его туда против воли. Все это было очень странно.
— Он не хочет, чтобы ты вернулся домой, — произнес Лесник.
— Я ничего ему не сделал, — сказал Дэвид. — Зачем он старается удержать меня здесь? Почему поступает так подло?
— Я не знаю, — покачал головой Лесник.
— А кто знает? — спросил Дэвид.
Он почти кричал от отчаяния. Ему хотелось, чтобы здесь появился кто-нибудь, кто знает побольше Лесника. Лесник был хорош рубить головы волкам и давать непрошеные советы, но, похоже, в делах королевства он не слишком разбирался.
— Король, — наконец подал голос Лесник. — Король может знать.
— Но ведь ты говорил мне, что он больше не правит королевством и его давным-давно никто не видел.
— Это не значит, что он ничего не знает о том, что происходит, — сказал Лесник. — Говорят, у короля есть книга. «Книга потерянных вещей». Это самое ценное, чем он владеет. Он прячет ее в тронном зале дворца, и никому, кроме него, не дозволено смотреть на нее. Говорят, король черпает в ней свою мудрость и обращается к ней в минуты сомнений и тревог. Возможно, на ее страницах найдется и ответ на вопрос, как отправить тебя домой.
Дэвид внимательно следил за выражением лица Лесника, пытаясь прочитать его мысли. Непонятно почему, у него возникла уверенность, что Лесник не говорит всей правды о короле. Прежде чем он снова начал задавать вопросы, Лесник закинул мешок со старой одеждой Дэвида в гущу кустов и зашагал туда, откуда они пришли.
— Надо еще кое-что сделать, прежде чем продолжить наше путешествие, — сообщил он. — Путь предстоит неблизкий.
Бросив последний тоскующий взгляд на лес одинаковых деревьев, Дэвид повернулся и направился к хижине вслед за Лесником.
Когда они ушли и воцарилась тишина, из-под стелющихся корней огромного старого дерева выбралось существо. Спина его была согнута, пальцы растопырены, а на голове сидела кривая шляпа. Существо быстро пробралось сквозь подлесок к зарослям кустов, усеянных вздувшимися, сладкими от мороза ягодами, но предпочло плодам грубый и грязный мешок, застрявший в листве. Оно пошарило в мешке, вытащило пижамную куртку Дэвида, прижало ее к лицу и принюхалось.
— Парень пропал, — прошептало существо. — Пропадет и младенец.
С этими словами оно схватило мешок, и чернота леса поглотила его.
XI
О ДЕТЯХ, ЗАБЛУДИВШИХСЯ В ЛЕСУ, И О ТОМ, ЧТО С НИМИ СЛУЧИЛОСЬ
Дэвид и Лесник без происшествий добрались до хижины. Там они сложили провизию в два кожаных мешка и наполнили две оловянные фляги водой из протекавшего за домом ручья. Дэвид увидел, как Лесник встал на колени у кромки воды и принялся исследовать какие-то следы на влажной земле, но ничего о них не сказал. Дэвид взглянул на них мимоходом и подумал, что они похожи на следы большой собаки или волка. В следах собралось немного воды, и Дэвид понял, что они появились недавно.
Лесник вооружился топором, луком с колчаном стрел и длинным ножом. Кроме того, он достал из сундука короткий меч. Чуть помедлил, чтобы сдуть пыль с клинка, и протянул его Дэвиду вместе с кожаным ремнем. Дэвид прежде никогда не держал в руках настоящий меч, и его умение владеть холодным оружием ограничивалось играми в пиратов с деревянными палками. Но с мечом на боку он почувствовал себя сильнее и гораздо храбрее.
Лесник запер хижину, затем прижал к двери ладонь и склонил голову, словно в молитве. Он выглядел очень печальным, и Дэвиду показалось, что Лесник сомневается, увидит ли он когда-нибудь свой дом. После чего они направились в лес, на северо-восток. Они шли ровным шагом, и их путь озаряло слабое сияние, заменявшее здесь дневной свет. Через несколько часов Дэвид устал. Лесник дал ему отдохнуть, но совсем недолго.
— До темноты мы должны выйти из леса, — сказал он.
Дэвиду не нужно было спрашивать почему. Он и сам боялся услышать, как тишину леса разрывает вой волков и ликантропов.
По дороге Дэвид успевал глядеть по сторонам. Он не узнавал ни одного из увиденных деревьев, хотя некоторые казались ему знакомыми. У дерева, похожего на старый дуб, из-под вечнозеленых листьев свисали сосновые шишки. Другое размерами и формой походило на большую елку, только с серебристой листвой, усеянную гроздьями красных ягод. Время от времени Дэвид замечал цветы с детскими лицами. Они таращили любопытные глазки, хотя при появлении Лесника и мальчика предусмотрительно прикрывались листьями и дрожали мелкой дрожью в ожидании, когда минует угроза.
— Как называются эти цветы? — спросил Дэвид.
— У них нет названия, — ответил Лесник. — Иногда дети сбиваются с тропы и теряются в лесу, так что больше их никто не видит. Они умирают от когтей диких зверей или от злобы жестоких людей, а их кровь впитывается в землю. Потом вырастает вот такой цветок, часто вдали от того места, где испустил дух ребенок. Они собираются вместе, в точности как испуганные дети. Мне кажется, так лес хранит память о них. Лес чувствует утрату ребенка.