– У-у, все здесь ненавижу, – сказала она. – Такая ску-у-ука…
– Почему бы вам просто не уйти отсюда? – спросил Дэвид.
– Уйти? – переспросила Белоснежка. – А куды это мне уходить?
– У вас нет своего дома?
– Папаша с мачехой прогнали меня. Грят, у них без меня тесно. Да они, один хрен, такие ску-у-у-ш-ш-ные… я уж лучше здесь буду скучать, чем с ними.
– О, – только и сказал Дэвид.
Он спрашивал себя, не заговорить ли о суде и попытке гномов отравить Белоснежку. Было бы интересно, но он не знал, вежливо ли спрашивать об этом. Да и не хотелось создавать гномам дополнительные неприятности, им и так хватает.
В конце концов решение за него приняла Белоснежка. Подавшись вперед, она на редкость противным голосом зашептала:
– А потом, они обо мне заботятся. Судья им велел, они ж меня отравить хотели.
Дэвид сомневался, смог ли бы он жить с тем, кто однажды пытался его отравить, но решил, что Белоснежка не боится второй попытки. Если гномы снова попробуют ее отравить, их казнят. Хотя достаточно было глянуть на физиономию Собрата Номер Один, как становилось ясно, что смерть не так уж страшна по сравнению с жизнью рядом с такой особой.
– Но разве вы не хотите встретить прекрасного принца? – спросил он.
– Я встретила прекрасного прынца, – мечтательно глядя в окно, сказала Белоснежка. – Он разбудил меня поцелуем, а потом ускакал. Сказал, вернется, как тока убьет какого-нибудь дракона.
– Лучше б здесь остался и позаботился о нашем драконе, – пробурчал Собрат Номер Три.
Белоснежка швырнула в него полено.
– Вишь, чего мне приходится выносить, – сказала она Дэвиду. – Весь день сижу одна-одинешенька, пока они работают в руднике, а как вернутся домой, должна выслушивать их жалобы… Я даже не знаю, какого хрена они там копают. Хоть раз бы чего-нить нашли!
Дэвид заметил, что гномы переглянулись. Ему даже показалось, что Собрат Номер Три издал короткий смешок, за что получил пинок и совет заткнуться от Собрата Номер Четыре.
– Короче, я собираюсь оставаться с энтими типами, покуда не вернется мой прынц, – сказала Белоснежка. – Или пока не явится другой прынц и не женится на мне. Не знаю, чо раньше будет, то или это.
Она откусила заусенец на мизинце, пожевала его и выплюнула в огонь. Затем произнесла, заканчивая тему:
– Ну? Где! Мой! Чай!
Задребезжали тарелки, чашки, горшки и кастрюли. С потолка полетела пыль. Дэвид увидел мышиное семейство, спешно покинувшее свою норку и через щель в стене в страхе убегающее из этого дома.
– Я всегда чуток ору, когда жрать хочется, – сказала Белоснежка. – Да уж. Эй вы, ну-ка дали мне вон того кролика…
Они ели в тишине, если не считать чавканья, хлюпанья, рыгания и пыхтения, доносящихся с той стороны стола, где сидела Белоснежка. Вот уж кто ел так ел. Ободрав до костей своего кролика, она принялась бесцеремонно таскать мясо с тарелки Собрата Номер Шесть. Она умяла целый каравай хлеба и полголовы ужасно вонючего сыра. Кружку за кружкой она поглощала эль, который гномы варили в сарае, а завершила трапезу двумя огромными ломтями кекса с изюмом, испеченного Собратом Номер Один, хотя и выругалась, косточкой от изюма расколов себе зуб.
– Я же говорил, что он суховат, – прошептал Собрат Номер Два Собрату Номер Один.
Тот только нахмурился.
Когда не осталось никакой еды, Белоснежка с трудом встала из-за стола и, пошатываясь, направилась к своему креслу, где тут же заснула. Дэвид помог гномам убрать и вымыть посуду, а затем сел с ними в углу, где все семеро закурили трубки. Табак вонял так, будто кто-то жег старые сырые носки. Собрат Номер Один предложил свою трубочку Дэвиду, но тот очень вежливо отклонил предложение.
– Что вы добываете в руднике? – спросил он.
Несколько гномов закашлялись, и Дэвид заметил, что все они прячут глаза. Но Собрат Номер Один, похоже, собрался ответить.
– Уголь… Ну… Что-то вроде.
– Как это?
– Ну, почти что уголь. Это такая штука, типа, в некотором смысле, вроде как уголь.
– Углистая такая, – услужливо подсказал Собрат Номер Три.
Дэвид задумался.
– Э-э, вы имеете в виду алмазы?
И тут же к нему устремились семь маленьких пальцев. Собрат Номер Один прижал ладошку ко рту Дэвида и сказал:
– Не произноси здесь этого слова. Никогда.
Дэвид кивнул. Как только гномы убедились, что тот понял серьезность положения, они отступили.
– Так вы не рассказывали Белоснежке об… э-э… этом углистом веществе? – спросил Дэвид.