ГЬн Алекса Керви — зеркальное отражение того, что стоит на наших «альтернативных» книжных витринах. Это одурманенный голос свободного поколения, воспитанного на Джар-мушевском «Мертвеце», «Криминальном Чтиве» Квентина Тарантино, цитатах из Ирвина Уэлша и Брета Истона Эллиса. Это пафосная и невыносимо серьезная галиматья Уильяма С. Берроуза, Алистера Кроули, Кеннета Гранта и Хассана ибн Саббаха, вещающего из чрева Брайона Гайсина. Это эсхатологическая палп-эзотерика Роберта А. Уилсона. Это нечто, что претендует называться Путем. В отличие от Курехинского, гои Керви не смешон, хотя иногда и весьма остроумен — в самой интонации чувствуется Энергия. Довольно-таки мрачная Энергия, впрочем. Российский Ассасин тридцати с небольшим лет, Алекс Керви играет в Адскую Игру, но дождется ли он Райских Садов, где среди ковров и подушек его будут ожидать виноградное вино и девушки с большими глазами?
«"Скины. Русь пробуждается*’ — самая продаваемая и востребованная наша книга, что мы и хотели доказать. Это был эксперимент», — сказал недавно Илья Кормильцев. Книги, издаваемые Керви, тоже хорошо продаются. Люди нуждаются в них. Возможно, благодаря им, как говорит сам Керви, люди задумаются и не будут расстреливать детей в супермаркетах.
Но то, что, после их чтения, ни один человек не подойдет к дереву и не обнимет его — в этом у меня тоже нет никаких сомнений.
Владимир Иткин: Алекс, хотите ли Вы поджечь свой дом?
Алекс Керви: Знаете, это не очень хорошая идея. У меня уже был такой опыт. Моя квартира горела, и я сам горел, ну знаете, в контексте пожара в квартире барона Мюллера из «Ангела Западного Окна» Густава Майринка, и я как раз находился в процессе подготовки «Дневника Наркомана» Алистера Кроули (проект, задуманный и исполненный вместе с Георгием СаллахАддиновичем Осиповым, «Графом Хортица»). В результате издание пришлось отложить на год. Есть очень хорошая английская идиома, ее смысл таков: «Английская Культура напоминает кошку, которая падает из окна, но она всегда встает на четыре лапы». «Это применительно к моей ситуации?», — сказал мой близкий друг, безмерно талантливый, но до сих пор невостребованный художник, и музыкант, и коммерчески успешный дизайнер Пол Хаурд (Paul Howard). Он в свое время делал дизайн некоторых компактов Курехина у Лео Фейгина. Поэтому поджечь свой дом я бы никому не советовал, хотя со мной такое случилось. Вот если вы спросили бы меня, что будет с теми, кто попытается поджечь мой дом, я вам отвечу, что мы с моими соседями угостим их свинцом из шести-восьми стволов. И причем это будет абсолютно легально, ведь речь идет об охотничьем оружии. А если и это не возымеет действие, в ход пойдет холодное оружие, кончится оно, мы будем драться за нашу «privacy» (обособленность) Голыми Руками, как на Шипке с Болгарскими Братушками, с коими я в кровном родстве через фамилию Любомудров.
В. И.: Расскажите, пожалуйста, о себе. Детство, отрочество, юность…
А. К.: Я родился 3 октября 1973 года в старом доме в Успенском переулке, в Москве, в самом, так сказать, психогеографическом «Центре Циклона». Если вы знаете Храм Успения (на Крови) в этом переулке, то, стоя к нему лицом, вы можете за ним увидеть мой родной дом по правую сторону Что касается моей семьи, вряд ли это кого-нибудь интересует, хотя вопрос Родовой Памяти, вопрос Крови, которая генетически определяет все дальнейшее поведение Человека — он очень важен. Как вы помните, Карл Мария Виллигут благодаря Знанию своей Родовой Памяти добился колоссального влияния на Генриха Гиммлера (я умолчу о том, что творил в Кремле в отношении тамошних бюрократов славный Джи Джи Рогозин — вот уж воистину «Похождения Штандартенфюрера СС Фон Штирлица»). И я считаю, что забвение своих Корней — чудовищная несправедливость по отношению к тем, благодаря которым ты появился на свет.
В. И.: Тогда расскажите.
А. К.: Вам правда интересно? Хорошо. В первую очередь, хочу вспомнить своего деда по отцовской линии. Его звали Михаил Михайлович Кривцов, он был военным летчиком-штурмовиком, если вам говорит что-то название «Черная Смерть». Он был представлен к званию Героя Советского Союза, ио на радостях так напился, что проспал боевой вылет. Впрочем, его не судили по ряду причин, а в конце сороковых годов он пропал без вести вместе с самолетом в Средней Азии во время охоты нашей авиации на НЛО. Мой другой дед, Владимир Дмитриевич Субботин, также воевал, а в 1942 году прославился во время нашей танковой атаки «камикадзе» против дивизии СС «Мертвая Шлова» под Псковом. Он служил в кадрированной дивизии в Ораниенбауме до войны, там даже рядовые были одни офицеры, это был будущий Спецназ ГРУ, созданный по типу белой гвардии раннего периода Добровольческой Армии. В самый последний момент Сталин отправил всю дивизию в специально для нее построенный лагерь, но весь состав вернули с этапа и расформировали по разным частям. Дед получил двадцать новых Т-34, ему надо было прикрыть перед СС-элитными (офицерскими) танковыми частями эшелон с ранеными, женщинами н детьми. Уже под разрывами снарядов, он выстроил все свое подразделение и сказал: «Эшелон должен уйти. У нас нет времени на маневр, развернуться нам не удастся. Из боя не выйдет никто». Они прыгнули прямо с платформ и сразу бросились вперед. Дед шел в головном танке, выжил он и двое человек из его экипажа, ему оторвало три пальца правой ноги. Сами израненные, члены экипажа деда вытащили его к своим. Немцы понесли такие потери, что сутки не возобновляли атак на этом направлении. Потом он лежал в госпитале во Пскове, немцы ворвались туда и устроил бойню в госпитале, он не был коммунистом, но он был офицер-профессионал и сдаваться в плен или быть убитым, как собака, для него было позором. С израненными ногами он спустился в канализацию и прополз к своим. Затем он работал в штабе у Жукова. А потом был любопытный эпизод во время Парада Победы, когда Сталин, увидев его, спросил: ^ Хочешь стать моим адъютантом?» На что дед ответил: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». «Если ты таков, пошлю тебя в Академию Генштаба», — сказал Сталин. После войны дед был военным советником в Корее, а потом стал замдекана медицинского факультета Института Дружбы Народов им. Патриса Лумумбы.