Но перевод Я. Дайвендака страдает некоторой односторонностью. Я. Дайвендак подходил к тексту как историк-филолог широкого профиля, не уделяя должного внимания анализу социальных явлений, происходивших в недрах тогдашнего общества и нашедших свое отражение на страницах трактата. Перевод такого памятника, как Шан цзюнь шу, насыщенного полемикой с чуждой философской школой и посвященного разрешению целого комплекса социальных проблем, связанных с теорией управления государством и народом, нуждается в предварительном исследовании социальной структуры общества, его идеологии, в противном случае многие ценные мысли трактата останутся нераскрытыми или предстанут перед читателем в «скаженном виде. Я. Дайвендак, к сожалению, не смог избежать некоторых ошибок и искажений текста. Приведем несколько наиболее типичных примеров.
В гл. 15 трактата Шан Ян рассказывает правителю о тяжелом положении земледельцев царств Хань, Чжао и Вэй, о том, что у них мало земли, зерна и т. п. Затем в тексте следует фраза: минь шан у тун мин ся у тянь чжай. Я. Дайвендак переводит ее следующим образом: «The people, on the one hand, do not have their names registered (i. e. for soldiering) and on the other hand, have no fields or houses...»[79] — «Люди, с одной стороны, не желали регистрировать свои имена (для призыва на военную службу), с другой — не имели полей и жилищ». Грамматически перевод безукоризнен; действительно, сочетание «(шан)... (ся)...» имеет значение: «с одной стороны... с другой стороны...». Но это же сочетание одновременно может выступать и в значении «верхи и низы». Долг исследователя выбрать наиболее правильный вариант, и здесь на помощь приходит социальный анализ текста.
В V-III вв. во всех царствах тогдашнего Китая составлялись подворные списки, вводился новый поземельный налог. Эта новая система налогообложения была невыгодна тем, кто имел большие земельные владения, т, е. прежде всего богатым общинникам. Их больше устраивала, видимо, система подворных налогов, когда величина налога не зависела от размера пахотного надела, поэтому они всячески избегали переписи. В те времена от налогового гнета страдали больше всего бедные общинники, они разорялись и шли в наемные работники или арендаторы. Вопрос о всеобщей переписи поднимается вновь в гл. 4: «Если провести подсчет населения — записывать [имена] родившихся в списки и выскабливать [имена] умерших из этих списков, то народ не станет бежать [из деревень] от [уплаты налогов] зерном, а поля их не будут зарастать сорной травой. И тогда государство станет богатым, а государство, которое богато, — могущественно». Об этом же говорится и в гл. 19, где снова подчеркивается обязательность переписи, чтобы никто, независимо от положения, не смел утаивать «свои имена».
Принимая во внимание все сказанное выше, следует считать более правильным трактовать сочетание шан... ся... как «верхи и низы». В данном случае наиболее адекватным может быть следующий перевод: «В народе верхи не сообщают [двору] своих имен, а низы не имеют пахотных полей и жилищ».
Глава 8 памятника посвящена тому, как сосредоточить помыслы народа на земледелии и войне, ибо лишь после того можно создать могущественное государство. Земледелие и война — основа всего, они составляют Единое (и), об этом Едином и идет речь в главе[80]. Поэтому название главы «И янь» переведено как «Рассуждение о Едином»; Я. Дайвендак же перевел его как «The unification of words»[81] — «Унификация слов», что искажает мысль автора трактата.
Имеется особый тип расхождений, который трудно отнести к ошибкам. Речь идет о выборе наиболее приемлемого варианта перевода. В качестве примера приведем фразу из начала гл. 13 трактата: (жэнь гун цзе минь шао янь жэнь шань цзе минь до янь). Я. Дайвендак предлагает следующий перевод: «...if men of merit are appointed to office, people will have litte to say; but if men of virtue are appointed to office, people will have much to say». — «Если на должности будут назначать людей за заслуги, то народ мало что может сказать; но если на должности будут назначать людей добродетельных, то народ будет много говорить [судачить] об этом»[82]. Точно так же переводит эту фразу и современный исследователь В. Ляо[83].
Вариант Я. Дайвендака выполнен по всем правилам грамматики[84]. Я же предлагаю несколько иное, на первый взгляд, необычное толкование: «Если [на административные должности] будут назначать за заслуги, то люди станут меньше [увлекаться] пустыми речами, если же [на административные должности] будут назначать за добродетель, то люди станут больше [увлекаться] пустыми речами». Вся разница в трактовке слова «янь» — «говорить», «произносить речи». При переводе этого термина я исходил из учения Шан Яна. Известно, что Шан Ян предлагал, и об этом неоднократно говорится в трактате, предоставлять ранги знатности и административные должности лишь за заслуги в земледелии и на войне. Он неоднократно призывал правителя расправиться с красноречивыми, остроумными и т. п. Не случайно красноречие (бянь) и остроумие (хуй) входят в число «паразитов» (см. гл. 4, 5 и др.), которые мешают правителю навести порядок в стране. Составители трактата относятся отрицательно к тем, кто добывает себе пропитание и известность речами (янь шо); иероглиф янь выступает очень часто в трактате в значении «пустые речи». Шан Ян противился продвижению чиновников за умение произносить красивые речи. Из главы в главу кочует фраза: го хао янь юе и гун — «О государстве, которое любит речи, говорят, что на него легко нападать» (гл. 4, 5).
83
«The complete works of Han Fei Tzu. A classic of Chinese political science». Translated from the Chinese with Introduction, Notes and Index by W. K. Liao, vol. II, London, 1959, p. 322.
84
Если следовать методу Я. Дайвендака, то возможно и другое толкование этой же фразы: «Если [на административные должности] будут назначать за заслуги, то люди будут мало говорить [о добродетели]; если же [на административные должности] будут назначать за добродетель, то люди будут много говорить [о ней]».