В некоторых местах происходят столкновения между бедными земледельцами и общинной верхушкой. В качестве примера можно привести случай, происшедший в царстве Вэй в конце V — начале IV в.
В уезде Е царства Вэй в течение долгого времени бытовало верование во всесилие речного духа по имени Хэ-бо. Захочет Хэ-бо — будет урожайный год, прогневается — непременно нашлет наводнение и засуху. Стремясь как-то умилостивить речного духа, жители соседних общин совершали в честь Хэ-бо жертвоприношения, оканчивавшиеся каждый раз выдачей замуж за Хэ-бо кого-либо из девушек уезда Е. Свадебный обряд обставлялся со всей пышностью: празднично убранную невесту, одетую в новые, специально для этого случая вытканные шелковые одежды, помещали сначала в только что построенный дом на берегу реки, где она постилась в течение десяти с лишним дней, затем ее выносили на берег, сажали на брачную постель и спускали вниз по реке. Восседая на брачном ложе, девушка проплывала «несколько десятков ли и затем медленно погружалась в воду», пополнив многочисленный гарем Хэ-бо[101].
В уезде Е существовал специальный налог на свадьбу Хэ-бо. То был денежный налог (в среднем достигавший нескольких миллионов монет), который сань лао вкупе с местными чиновниками и жрицами ежегодно взимали со всего населения уезда. Как явствует из сообщения источника, на свадебный обряд уходило от двухсот до трехсот тысяч монет, т. е. в лучшем случае 30%, остальные же 70% сбора шли в пользу сань лао, мелких чиновников и общинных жриц[102]. Сань лао рассылали подчиненных им жриц по разным общинам Е поисках красивых девушек для Хэ-бо, ибо, согласно обычаю, правом выбора невесты обладали лишь жрицы. Последние находили красавиц почему-то лишь в бедных семьях. По-видимому, богатые общинники откупались от этого жертвоприношения.
Уважаемые старики уезда Е рассказали о выборе невесты для Хэ-бо и о том, как «отцы старейшие», жрицы и местные чиновники превратили этот обычай в доходную статью, новому начальнику района, который сумел положить конец злоупотреблениям.
Хотя эта история известна из сравнительно позднего текста II-I вв. и несет на себе печать стилизации (ибо предназначена была служить иллюстрацией поведения «хорошего» администратора), нам представляется вероятным, что в основе легенды лежат отзвуки подлинных событий того времени. Перед нами, возможно, одно из ранних свидетельств обращения общинников к царской администрации с просьбой о защите против злоупотреблений, чинимых общинной верхушкой совместно со жречеством и местными чиновниками. Было бы неосмотрительным думать, что так было повсюду в Китае, — во многих районах духовная жизнь земледельцев находилась под незыблемой властью руководителей общин. Однако важно то, что какой-то процесс нравственного раскрепощения общинника от вековых традиций, по-видимому, уже начался.
Переоценка авторитета общинной верхушки в сочетании с культом обогащения отдельной семьи могла привести к самым неожиданным последствиям. На этом переломном этапе многое зависело от позиции правящей группировки каждого царства, умения внедрить в народ, хотя бы на время, ту идеологию, почва для которой созревала в недрах общины.
По мере дальнейшего обогащения общинной верхушки она начинает постепенно оказывать влияние на политическую борьбу царя с аристократией. Борьба принимала все более ожесточенный характер. Аристократия, состоявшая из владельцев пожалованных территорий или глав могущественных патронимий, издавна привыкла играть активную роль в политических делах своего царства. Представители аристократии вмешивались даже в вопросы престолонаследия, убирая неугодных царей и возводя на трон своих ставленников. Подобное положение сохранилось в ряде государств к началу Чжань-го. Могущество аристократии объяснялось тем, что почти все крупные административные посты в центральных органах управления находились в ее руках[103]. В VII-V вв. в ряде царств еще сохранялись целые области, находившиеся под полной юрисдикцией знати, — там не существовало царской администрации.
Этот период характерен прогрессирующей борьбой царя с представителями аристократии за полноту власти. Правители государств усиливали борьбу за расширение своих полномочий. Об этом свидетельствует введение в Цинь, Чу, Цзинь и других царствах административных уездов, руководимых чиновниками, присланными из центра. Административные уезды возникали первоначально в пограничных областях, зачастую на вновь завоеванной территории. По-видимому, именно в этих районах власть царя как верховного военачальника была наиболее сильна. По мере укрепления царской власти уездная система постепенно распространялась на земли всего государства. Первые уезды появились в царстве Чу в 688 г. до н. э., а в царстве Цзинь — в 627 г. до н. э.[104]. В циньском государстве этот процесс начался в VII в. до н. э., а завершился лишь к середине IV в. до н. э.
103
Достаточно обратить внимание хотя бы на фамилии высших чиновников царств Цинь, Чу, Хань и других государств VIII-V вв. до н. э. Во всех этих царствах высшие посты закреплены за представителями какой-либо одной знатной фамилии. — Яо Янь-цюй,
104
См. Н. G. Creel,