Самой серьезной в мифологическом плане оказывается первая глава Старшей Эдды, называемая "Пророчества Вельвы". Сама она происходит из сраженных и ушедших в небытие великанов. Она говорит о том, что было и что будет. А как мы знаем, не будет ничего хорошего, и если что-то хорошее сегодня есть, то ему надо радоваться как последней радости. Вельва говорит: "Тягость в мире, великий блуд. Век мечей и секир. Треснут шиты. Век бурь и волков. До гибели мира щадить человек человека не будет".
Но наступит время, когда этот мотив западной цивилизации прервется мировой катастрофой, когда привязь не выдержит и вырвется пес Гарм — привратник Хели, и весь Запад пожрет огромный волк. Земля потонет и снова встанет из моря. После этого наступит время покоя. "Заколосятся хлеба без посева, зло станет благом, Бальдр вернется…" Появятся новые люди от двух уцелевших родителей.
Гибель бога добра Бальдера от руки божества злодейства Локки наложила отпечаток зла на всю эпоху правления в мире асов во главе с Одином. Получается, что мир станет лучше и чище, когда теперешние боги умрут, но с ними умрут и люди этой эпохи. Это означает, что требовать от эпохи Одина чего-то большего, чем она может дать — нельзя. Мир надо принимать таким, какой он сегодня есть. Лучше он едва ли будет.
3. Каким должен быть и каким есть мир Одина, говорит он сам в образе Высокого.
Высокий называет себя отцом всех людей, называет себя и по имени — Одином. Но легко видеть, что сами его «речи» сложены из нескольких различных текстов, в которых Высокий то обращается к конкретному человеку, то говорит как бы на воздух, и при этом демонстрирует нам различные нравственные системы. Эти системы опираются на жизненный опыт Одина, который оказывается опытом вполне человеческим: ему приходилось переживать страхи одинокого путника. Не одного ли корня слова Один и одинокий?
Есть в его речах и элементы мифологии. Вот самый известный фрагмент, в котором говорится об обнаружении рун. Во все эпохи этот фрагмент претерпевал разного рода интерпретации и витиеватые дополнения, поэтому приведем его целиком. "Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзенный копьем, посвященный Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых. Никто не кормил, никто не питал меня, взирал я на землю, поднял я руны, стеная их поднял — и с дерева рухнул".
Вот и все. И появился этот текст в раннем средневековье. А фантазии на тему о том, сколько этих рун обнаружил Один, как их правильно писать и как они оказались под деревом — это все выдумки рунистов — надо же что-то им писать в книгах про руны.
Говорит Один и про то, что знает он заклятья сильные, не знают их даже конунгов жены (!). Так, например, "Если замечу, что ведьмы взлетели, сделаю так, что не вернуть им душ своих старых, обличий оставленных. " Такая возможность Одина заставляет во-первых задуматься: как понимали душу древние скандинавы? Во-вторых, становится ясно, что Один изначально ведьм не любил, и отмечал, что он в колдовстве даже жен конунгов выше! Нашел с кем ровняться.
Эти слова означают, что у жен конунгов была своя сфера магической деятельности. Ее называли сейдом. Сейд был связан с экстазом, с выбросом психической энергии, для постороннего наблюдателя безобразным и буйным поведением, в результате которого совершалось волшебство. Сейд не предполагал посторонних зрителей, особенно христиан, и по этому должен был осуждаться. Созерцающий сейд, видел такие же откровения женщины, как если бы созерцал ее голой. Физиологически, сейд есть возбуждение сознания, требующееся вследствие бездеятельной полярной ночи и однообразия домашнего быта. Этим он сближается с дионисийскими мистериями. По результатам, сейд есть разновидность шаманской практики. В любом случае, он обязан был иметь свой комплекс религиозных представлений.
Такая ситуация совершенно однозначно говорит за то, что помимо религии Одина, у скандинавов существовал мощный пласт матрической религии, с которой одинизм вел идеологическую войну. Но при этом его жрицами оказывались женщины из знати — жены конунгов. Насколько известно, их верховной богиней была Фриг, которая забирала к себе в небесное царство тех, в основном женщин, которые ей поклонялись. Там предавались вечной любви. Это загробное царство существовало независимо от вальгалы Одина, где собирались лишь воины, ели своего кабана и вечно дрались друг с другом. Валькирии при этом их не ублажали.