Раззадоренное зрелищем стадо, сцапав медведей множеством лап, ринулось по коридорам, мигом домчав до огромного зала. Посреди возвышался, словно ледяная глыба, невероятных размеров кристалл, в котором трепетал огонек. Глыба раскачивалась в такт с колебанием язычка пламени. Рядом стоял здоровенный Ревун.
— Кто такие?! — проревел охранник и повернул в сторону вошедших острие секиры.
— Свои!
Ввалившаяся в залу толпа распределилась по стенам, бросив Кизра посередине, рядом с механизмом. Шаман поднялся на ноги, в ярости ища глазами врага, и снова кинулся в атаку.
Схватка возобновилась. Несмотря на то, что брейнер обладал завидной ловкостью, он значительно уступал противнику. Ловкий полуобезьяна-получеловек только что не бегал по стенам, кидаясь на Кизра то с одной, то с другой стороны, путал его, изматывал, не давал понять, что происходит. Он избрал тактику коротких и внезапных выпадов и сыпал резкими, увесистыми ударами. Кизр, окончательно растерявшись, наугад отмахивался лапами, но только изредка попадал в цель.
Внезапно Ригги кинулся брейнеру в ноги, поднял в воздух и швырнул в сторону. Шаман, растерянно размахивая лапами, полетел вверх тормашками. Зрители одобрительно зацокали.
— Молодец, так его!
Между тем, описав высокую дугу, Кизр упал прямо на кристалл. Тот моментально брызнул осколками. Огонек испуганно метнулся и исчез. Судно качнулось, словно врезалось в особенно высокий водяной вал, и стало ощутимо замедлять ход. Брейнер стряхнул с шерсти прозрачную крошку и тяжело поднялся. Правый бок саднило, но в остальном он был в порядке. Разозлился Кизр не на шутку.
— А ну, иди сюда, кабанье рыло! — взревел он и бросился на лемута.
Ригги попытался отскочить, но тщетно. Он только и успел, что пару раз стукнуть разъяренного Кизра по голове. Да что толку! Шаман сграбастал Ревуна, в свою очередь поднял над головой и со всего маху швырнул об пол. Зрители охнули. Потом он подпрыгнул и всем телом обрушился на поверженного. Раздался хруст — ребра Ревуна треснули.
Кизр обхватил обезьянью шею и резко крутанул. Опять хрустнуло, и тело Ригги обмякло.
Брейнер поднялся. Обвел взглядом онемевших Ревунов.
— Вот так с вами надо!
— Он убил Ригги! — в ярости завопили полуобезьяны и кинулись на него.
Глава 17
Самоубийца
Корабли пиратской эскадры шли на всех парусах. Четырнадцать самых крепких и мощных судов растянулись на целую морскую лигу. Капитан Лиск по кличке Лохматый стоял на флагманском мостике и обозревал окрестности через древнюю как мир трубу. Раздобыл он ее у одного купца. Дурак решил сопротивляться и теперь покоился на дне со всем экипажем шхуны. Поделом! Будь он более покладистым — может быть, и смог бы спокойно поплыть дальше на своей выпотрошенной, как копченый окунь, лоханке. Или без оной. Или вовсе вплавь…
Как, собственно, он все равно и закончил. Лиск усмехнулся — от той схватки у него остался косой шрам на щеке и вытекший глаз. Славные отметины. Любому издалека понятно, что Лохматый не стоит в сторонке, когда его ребята проливают кровь, а варится в самой гуще схватки. Давненько их, кстати, не случалось…
Труба описывала полукруг — от востока на запад и обратно. Никого, ни одного паруса. Лишь волны, да белые штрихи чаек, да соль на языке.
— Рыбью кость в задницу! — выругался капитан. — Словно все повымерло!
За двое суток им так и не удалось встретить ни одного паруса. Даже рыбачьи лодки — уж на что вездесущи — и те куда-то попрятались.
Экипаж маялся бездельем. Матросня резалась в карты, пила ром и дралась почем зря, зверея от скуки…
— Крысиный хвост мне в глотку! — снова проревел капитан.
В такие минуты Лиску казалось, что его подопечные — просто последний сброд. В общем-то, так оно и было: народ стекался на острова отчаянный и разгульный. Убийцы и грабители — висельники, другого слова не подберешь. Да еще убогие разные. Взять хоть последнего.
Из Нагрокалиса на рыбачьей лодке каким-то совершенно невероятным образом добрался человек не человек, зверь не зверь. Назвался Луи. Кривой, однорукий, шестипалый. Весь в крови, и пальцы на ногах переломаны. Говорит, был у Боба соглядатаем в Нагрокалисе. Да кто ж проверит-то? Сгинул Боб третьего дня в пучине. По собственной дурости — рому перепил, да купаться полез, его рыбина какая-то и сожрала.
Зато уродец рассказал немало интересного — про то, что в прибрежном городе у половины жителей словно мозги повывихнулись: работу бросили, жрут каких-то улиток и уличных крыс, грызутся между собой, разворошили кладбище, перебили священников. И, что самое главное — городская стража почти вся разбежалась, оставшиеся легионеры своего командира палачу сдали, сами больше службы не несут, только брагой наливаются, да купцов заезжих грабят. Городского голову местный киллмен с самострела пристрелил.