На третий день после нашего выступления, в первый день касыма[446] 1057 (8 ноября 1647) года, мы вступили на землю Эрзурума, прошли место, называемое Гюрджибогазы, и пришли в село Умдум. Отсюда победоносное войско должно было большой, [торжественной] процессией направиться в Эрзурум. Так как в это время для встречи с войском паши прибыл Али-ага — кетхуда нашего господина Дефтердар-заде, мы выступили с превеликой пышностью и торжественностью и спешились у шатра нашего господина Дефтердар-заде, который был установлен в Гюмюшлю Гомбеде.
Наш господин, высокочтимый паша, прошел до дверей шатра навстречу [пашам] и сказал: «Да будет непобедима твоя борьба за веру!», и они обнялись. Бакы-пашу он усадил слева от себя, Сейди-пашу — справа, а Кутфадж-паша и другие мирливы были удостоены чести поцеловать руку паши [Эрзурума]. Для. всех газиев он устроил такое большое пиршество, что невозможно выразить языком. Потом всем газиям были пожалованы 170 расшитых золотом почетных халатов. Сейди Ахмед-пашу, Бакы-пашу и Кутфадж-пашу [паша Эрзурума] одел в собольи шубы.
[Затем] началось преподношение военной добычи и подарков от всех мирлив. Сперва от Сейди [Ахмед]-паши пришли дары: сто пятьдесят юношей-казаков, одиннадцать казацких атаманов, двести пленников-мегрелов, сто пятьдесят рабов, сорок окка серебряной посуды, сто невольниц, один юк на муле с парчой, связка [шкурок] куницы, семь кольчуг и другие дорогие вещи. Когда были доставлены подарки и от Сефер-паши, Бакы-паши и Кутфадж-паши, паша [Эрзурума], довольный, роздал подарки им, капуджибаши и аянам вилайета. [Так был закончен раздел добычи].
XI
[ПУТЬ ИЗ ЭРЗУРУМСКОГО ЭЙЯЛЕТА НА АНКАРУ]
После того дня, [когда мы вступили в пределы Эрзурумского эйялета], зимняя стужа усилилась, палатки придавило снегом. Под предлогом, что армия /362/ ослабевает, на совещании меджлиса было решено не идти в Ереванский округ, а отправиться к своим родным местам. Наш господин паша расположился в своем шатре в Гюмюшлю Гомбеде, и мы предавались удовольствиям и наслаждениям. Но наш паша-эфенди немного сердился на меня, ничтожного. Я попросил Сейди Ахмед-пашу, чтобы он испросил мне его прощение. И вот он, выбрав момент, сказал ему: «Если это проступок, что Эвлию Челеби, прибывшего к нам на службу по вашему благородному приказу, мы взяли на освобождение Гонио, то мы просим его простить. Потому что Эвлия Челеби был первым, кто провозгласил призыв мусульман к молитве при взятии Гонио, и [потом] многократно оглашал этот эзан, для того чтобы воодушевить на сражение газиев ислама. Он, ваш раб, является ученым путешественником, недимом, хафизом, бойцом за мусульманскую веру на пути Аллаха. А то — наша вина. Простите его!» Наш господи» паша на эти умные слова ответил: «Его вина непростительна, потому что мы послали его с беями санджака в Ереванский округ, он же отправился туда, куда его не назначали. Его проступок будет прощен в том случае, если он в течение восьми часов прочтет Коран от начала и до конца. Право же, наказание языка мучительнее ран от острия копья». Когда он сказал [это], я, ничтожный, поцеловал его руку и, произнеся «бисмилла», прочел Коран от начала и до конца за девять с небольшим часов. Подойдя снова, я поклонился до земли. Пожаловав [мне] соболью шубу, буланого коня в серебряной сбруе, набор одежды, двух рабов-грузин, [паша] назначил меня, ничтожного, в Эрзурумский эйялет на небогомольную службу. День и ночь мы предавались удовольствиям и развлечениям. Однако, по обычаю злосчастного мира, наша радость и наслаждение жизнью были отравлены, ибо, как сказано в одном двустишии:
Так вот, из Порты прибыл гонец-татарин с сообщением: «Султан Ибрахим приказал казнить великого везира Салих-пашу, а на его место поставил великим везиром Тезкереджи Ахмед-пашу»[447]. [Наш] паша, хотя и чрезвычайно опечалился, не уведомил [об этом] ни одного человека, продолжая проводить день и ночь в беседах и совещаниях. Всему оставшемуся в Эрзуруме имуществу и недоимкам был составлен реестр, потому что Салих-паша был одним из личных гулямов Мустафа-паши — отца нашего паши. Именно он содействовал пожалованию Эрзурумского эйялета нашему господину паше. Что же касается Хезарпара Ахмед-паши, то еще с тех пор, когда он занимал пост баш тезкереджи у Мустафа-паши[448], /363/ он был смертельным врагом нашего господина Дефтердар-заде. Паша продолжал вести разговоры и шептаться с Сейди[-пашой], Бакы-пашой, Кутфадж Дели-пашой и Дилавер-пашой. Так как я, ничтожный, уже давно был осведомлен о делах и обстоятельствах этих пашей, то посчитал уместным о каждом из них по отдельности напомнить [следующее].
446
Касымом начинался зимний период года (8 ноября — 6 мая). К первому дню касыма военные действия прекращались и войска уводились в зимние казармы.
447
Ахмед-паша Тезкереджи (Составитель тезкере) — великий везир (1647 — 1648) Ибрахима I. Отличался крайней алчностью. Когда янычары свергли Ибрахима I, они изрубили этого великого везира на куски, и потому он известен в истории как Ахмед-паша Хезарпара (Тысяча кусков).
448
Имеется в виду Кара Мустафа-паша Кеманкеш (Стрелок из лука); впоследствии — великий везир (1638 — 1644).