Население — шафииты, гордятся тем, что они являются шафиитами, но это ложь: они джафариды[212]. Ежедневно они совершают пятикратный намаз, но общественных намазов не совершают[213]. У них есть словно рай красивые мечети, вмещающие много народа. Особенно хороши соборные мечети Ахмед-паши, Фархад-паши, Гюзель Али-паши, Джигал-оглу, Хадым Джафер-паши. Они изукрашены росписью по глазури и эмали. Купола некоторых мечетей также покрыты глазурью. Имеются 33 минарета, похожих на стамбульские. Мечеть Ахмед-паши напоминает стамбульскую мечеть Рустем-паши. Баня Дженаби прекрасная и светлая, двери и стены ее покрыты глазурованными плитками, пол устлан разноцветными паласами, все купальные простыни имеют рисунок в шахматную клетку. Недалеко от нашей гостиницы есть баня Заль-паши, все двери и стены которой покрыты глазурованными плитками, пол мраморный, серого и бордового цвета. Это очень светлая баня, и все окна ее из хрусталя; [в центре] под куполом имеется большой бассейн. Словом, язык бессилен передать чистоту, приятность и красоту этой бани. [Так думаю] не только я, грешный Эвлия.
А на шахском рынке сидят знатные и богатые, купцы-богачи, состояние каждого из них равно богатству Каруна[214]. Население любит веселье. Нахичеванский хан Резаеддин-хан вышел нам навстречу, он повел нас с посланником в сад. В саду он прочитал [доставленные нами] мухаббетнаме. /238/ А все аяны и знатные люди стояли наготове. Было застолье с разговорами и музыкой, и сам Хусейн Байкара[215] мог бы [нам] позавидовать. Оказывается, этот высокопоставленный хан был хорошим собеседником и достойным человеком. Он стал ханом, будучи хазинедарбаши шаха Сефи[216], который сдал Багдад султану Мураду. Он обладал глубоким умом Аристотеля, носил прозвище Довлет Мирза-хан. После угощения в этом саду приехавшему от нашего господина паши в качестве посланника Аладжаатлы Хасан-аге и мне, ничтожному, он подарил богатые халаты, дал по 10 туманов на расходы в бане и по одной лошади, а на своего посла надел халат. Этот хан был рачительный и великодушный человек. Он был окружен 40 — 50 проницательными и сведущими во всех областях науки советниками.
Реайя и берайя этого города разговаривают на языке дехкани, но ученые и поэты вежливо и красиво изъясняются на пехлеви и моголи — языках древних. Так же изъясняются горожане.
Далее Эвлия Челеби дает краткую справку о словарном составе языка фарси, включающую /239/ счет от 1 до 14, обозначения бога и пророков, термины родства и названия основных продуктов питания, домашней утвари и одежды.
Кроме них имеется ряд других терминов и выражений, но мы ограничимся этими. Живущие в [разных] нахие туркмены, гёк-долаки и монголы говорят на совершенно разных языках, о которых, если Аллах захочет, мы расскажем в своем месте. На этой нахичеванской равнине и в округе /240/ имеются мощные и [хорошо] оснащенные крепости. Некоторые из них мы видели, но, так как время наше было занято охотой, мы не смогли как следует их осмотреть. Самыми прочными из них были крепости Аланджаван, Саран, Сусумарун. Последнюю построил Марван ал-Химар[217], потому она называется Сусмерваном.
О том, как, получив подарки и послания от нахичеванского хана, мы направились в Тебризскую страну
Сначала, двигаясь 8 часов в сторону кыблы, мы прибыли на стоянку Кесик Гомбед. Здесь 1000 домов, виноградники, сады, 3 соборные мечети, постоялый двор и баня. Село благоустроенное.
Посещение гробницы мирзы.Резы. Жители села говорят о нем, что он сын Хусейна Байкары. На его саркофаге написано: «Сын Хусейна Байкары, не достигший возраста бахадыра». Купол над этой гробницей очень высокий. Ее хранители разъяснили нам, что это местечко является вакфом этой святой гробницы.
Выступив отсюда, мы за 7 часов дошли до реки Араке. Она берет свое начало в горной области курдского [племени] патянши в Ванском эйялете, течет на север и сливается с рекой Занга. Это большая река, которую не переехать на лошади. Затем, миновав ряд благоустроенных, утопающих в цветниках селений, мы за один час достигли города Карабага.
212
Религиозная ситуация в мусульманских областях Закавказья и примыкающих к нему районах Малой Азии и Ирана, очень сложная ввиду распространенности здесь разных мусульманских толков и сект, усугублялась преследованиями завоевателей — суннитской Турции и шиитского Ирана. Из-за этих преследований укоренилась — в особенности среди шиитов — привычка скрывать свою истинную Веру от часто сменявшихся в то время властей, то османских, то иранских, дабы не навлекать на себя жестоких репрессий. Не случайно Эвлия Челеби приводит поговорку, которая советует местному населению этих областей скрывать свою веру так же, как золото (см. с. 205 турецкого издания).
213
Эвлия Челеби хочет сказать, что члены этой шиитской секты молятся поодиночке и отдельно от суннитов.
214
Карун — в мусульманской литературе синоним нечестивца и баснословно богатого человека, нажившего свое состояние неправедным путем; несколько раз упоминается в Коране (XXVIII, 76 — 82; XXIX, 38 — 39; XL, 25). Кораническая версия его злокозненных деяний и учиненной Аллахом кары за них сходна с библейским рассказом о Корее, который за то, что организовал заговор против Моисея, был поглощен разверзшейся землей вместе со всем своим имуществом и людьми (Числа, XVI).
215
Хусейн Байкара — Тимурид, правитель Хорасана (1469 — 1506). С его именем связан последний период расцвета тимуридской культуры. При его дворе были поэты Джами и Алишер Навои, художник Бехзад.