Павел Григорьевич лег на диван. За окном шел дождь. По комнате, натыкаясь на мебель, в сумерках бродила грусть. В самом пакостном настроении Собаков закрыл глаза. Но даже спасительный сон не шел к нему.
Поначалу он не понял, что происходит. По телу стало растекаться мягкое тепло. Доброе и ласковое. Словно к животу прижался теплый пушистый комочек.
А затем послышался звук. Странный, давно забытый. Звук из детства. Из такой дали, что не вспомнишь, где слышал. Как скрипучий звук дверцы шкафчика на кухне, за которой мама хранила конфеты и сахар.
Звук усиливался. Становился громче. Мягкий, обволакивающий. Добрый и родной.
Он вдруг понял. Это урчание. Басовитое кошачье урчание. Начинающееся в груди и волнами растекающееся по телу. Доброе и ласковое, затапливающее мысли, прогоняющее грусть и тоску.
Впервые за долгие месяцы он уснул счастливым. А плывущие в его крови наноботы, похожие на котиков, продолжали урчать. Даря своему человеку покой и счастье.
Утром на работе Собаков поразил всех свежим цветущим видом. Глаза начальника управления наносборки горели живым огнем. Походка была легкой и почти летящей, насколько летящей может быть она у пятидесятилетнего человека.
Первым делом Павел Григорьевич вызвал к себе Куклевского.
— Берешь вторую группу малый “клав” и повторяешь своих “котиков”. Надо — подключим отдел Петрова. Сделаешь образцы — и по стандартной процедуре. Действуй, гений.
О деньгах Собаков не думал. Его интересовало одно — жизни скольких одиноких людей могут облегчить “котики”. Те, что продолжали чуть слышно урчать в груди в такт с биением сердца.
Одинокая марсианка желает познакомиться
— Милочка! — Тётушка Кшысш расстроенно пошевелила псевдоподиями. — В твои годы давно надо подумать о замужестве. Выбрать подходящего и…
— Ах, оставьте! — прекрасная марсианка Ылкзым всплеснула щупальцами. — Разве найдёшь сейчас хоть одного достойного марсианина? В кого ни ткни, сплошное огорчение. Субтильные, безответственные, работать не хотят, только и делают, что ругаются о политике, да ещё и туники начали подворачивать. Ужас!
Тётушка Кшысш согласно вздохнула, но сдаваться не собиралась.
— Но ведь есть и другие планеты. Можно присмотреть жениха там. Как тебе, например, юпитериане?
— Тётушка, но ведь они такие гиганты! Да еще их газы…
— А сатурниане?
— Ой, вы, наверное, смеётесь. Мужчины, обвешивающиеся кольцами, это же просто смех.
— А нептунианцы?
— Слишком уж холодны. Такого даже в постели не расшевелишь.
— Может, тогда венерианцы? Эти очень даже горячи.
— Нет, нет, нет! Их ужасная привычка к кислотным ваннам, это непереносимо.
— Плутоняне?
— Так они же карлики. Мне будет стыдно выйти с таким мужем в свет.
Тётушка на мгновение задумалась.
— А как насчёт землян?
— Землян? — прекрасная Ылкзым взмахнула перепонками, — никогда не думала. Они вроде бы ничего… Но такие нелюдимы. Сидят на своей планете, ни с кем не знакомятся.
— Они просто скромные. Но их обаяние всё искупает. Помню, у моей бабушки Аэлиты был возлюбленный с Земли. Такой душка!
Ылкзым задумчиво перебирала псевдоподии и тянула коктейль через трубочку.
— Тётушка, но я же не полечу на Землю сама знакомиться. Это будет неприлично.
— Ну что ты, конечно, нет! Мы просто дадим объявление. Это вполне в рамках этикета…
Михалыч задумчиво чесал в затылке. Поле, ещё по-весеннему зелёное, было покрыто гигантскими знаками: круги, вложенные друг в друга, длинные дуги, полумесяцы и прямые линии. Шутник, вытоптавший пшеницу, поработал на славу — всего за ночь, с филигранной точностью на огромной площади.
— Ну, блин!
Мужчина сердито покачал головой. Не знакомый с марсианской письменностью, он был не в силах прочитать романтическое объявление: “Одинокая марсианка желает познакомиться…” А ведь его счастье было так близко!
Коуч
Пробка с громким “чпоком” выскочила из бутылки. Густой дым повалил из горлышка, складываясь в фигуру средних лет мужчины в строгом костюме и чалме.
— Добрый день, о, мой дорогой спаситель! Разреши представиться — я великий джинн Коуч ибн Консультант. И только сегодня, только сейчас, и только для тебя, в честь моего юбилейного трехтысячного освобождения, я исполню одно твоё желание.
Вовка с сомнением посмотрел на джинна.