– И сколько же их в таком случае?
– Мы полагаем, что изначально их было изготовлено шесть. Известно, где находятся пять: вот этот, в Уппсале; еще один – в Болонье, один – в Париже, один, собственность Магистериума, – в Женеве, и еще один – в Оксфорде.
– В Оксфорде?!
– В Бодлианской библиотеке. Весьма примечательная история, кстати. В прошлом столетии, когда Дисциплинарный Суд Консистории только набирал силу, его префект прослышал о существовании бодлианского алетиометра и потребовал выдать его. Библиотекарь отказался. Совет университета (как вы знаете, это его основной правящий орган) велел ему подчиниться. Вместо этого инструмент спрятали в выпотрошенном томе по экспериментальной теологии, у которого было несколько совершенно идентичных копий, и преспокойно поместили на открытых полках на виду у всех – только найти его среди миллионов изданий библиотеки, разумеется, не представлялось возможным. В тот раз ДСК сдался. Но потом пришел снова. Префект прислал в библиотеку отряд вооруженных головорезов и пригрозил хранителю смертью, если ему не выдадут искомое. Но хранитель заявил, что не для того принимал пост, чтобы раздавать имущество библиотеки направо и налево, и почитает своим священным долгом защищать его и беречь для науки. Возглавлявший операцию офицер приказал своим людям вывести хранителя во двор и расстрелять.
Библиотекарь встал перед строем и, наконец, посмотрел в глаза офицеру – до тех пор они общались исключительно через посланника. И тут они узнали друг в друге старых университетских однокашников. Как гласит история, офицер смутился и приказал своим людям опустить ружья, после чего отправился с библиотекарем пить брендвейн. В итоге алетиометр остался в библиотеке Бодли, где и находится по сей день; библиотекарь сохранил свой пост, а офицера отозвали обратно в Женеву, где он вскоре и умер – судя по всему, от яда.
Цыган тихо присвистнул.
– И кто сейчас работает с оксфордским инструментом? – спросил он.
– Есть небольшая группа исследователей, которые его изучают. Я слыхал, какая-то женщина, очень одаренная, значительно продвинулась в понимании принципов… Ральф? Релф? Не помню, что-то вроде того.
– Понятно, – сказал Корам, делая глоток вина и пристально глядя на алетиометр.
– Вы сказали, что их было шесть, профессор, но перечислили только пять. Где же шестой?
– Так и думал, что вы спросите. Никто не знает. Точнее, рискну предположить, кто-то наверняка знает, но только не ученые. А теперь, если позволите, вернемся к вашему вопросу, мистер Корам. Он довольно сложен, но основная проблема не в этом. Она в том, что нашего ведущего специалиста сейчас здесь нет. Он в Париже, проводит творческий отпуск в Bibliothèque Nationale[13]. Я сам слишком неуклюж и тугодумен, чтобы отыскать пути с одного уровня на другой, разглядеть все связи и понять, что искать дальше. Иначе, я бы охотно истолковал для вас ответ, если бы мог.
– Несмотря на опасность? – спросил Корам.
Несколько мгновений профессор молчал. Потом повторил:
– На опасность…
– …расправы без суда и следствия, – закончил Корам с улыбкой.
– Ах, да. Ну, полагаю, те дни уже давно отошли в прошлое… к счастью для всех.
– Будем надеяться, – буркнул Лёвгрен.
Корам сделал еще глоток золотого вина и откинулся в кресле с весьма довольным видом. Алетиометр, сколь бы очарователен он ни был, не слишком его заинтересовал, а поставленный перед профессором вопрос носил в целом риторический характер: цыгане прекрасно могли ответить на него сами – и на самом деле давно ответили. Нет, Корам преследовал какие-то иные цели и сейчас обдумывал, как бы ему похитрее перевести разговор на новую тему.
– У вас, наверное, бывает много гостей, – молвил он, помолчав.
– Ну, не знаю, – отозвался профессор. – Не больше, чем в других университетах. Конечно, у нас есть несколько интересных разработок… и бывает, что специалисты приезжают к нам из самых дальних краев. Впрочем, не только специалисты.
– Еще и путешественники…
– Да, среди прочих. По дороге в Арктику.
– Интересно, не встречался ли вам некий лорд Азриэл? Он друг моего народа и видный исследователь этой части света.