— Что-то сегодня странное, — сказала мама. — Лоб прошел, но вдруг откуда-то боль в затылке. У меня никогда раньше не было боли в затылке! Говорят, это от давления.
— Сейчас-сейчас, обожди, — пробормотал Костя сквозь зубы.
Нужны были еще силы, а он уже устал гораздо сильнее, чем обычно. Вспотел лоб, зубы постукивали, озноб по спине. Но он упрямо усиливал напряжение… Черные капельки все собрались в затылке, слились, образовав как бы озерцо. Еще напряжение, предельное — ну!.. И он ясно увидел, как черное озерцо резко выплеснулось наружу — так выбрасывает чернила, спасаясь от опасности, спрут.
— Все! Ну как?
— Знаешь, прошло. И затылок прошел. Только непонятно: никогда ведь не болел раньше.
— Главное, что прошло.
Ноги дрожали, и стоять было трудно. Костя поспешно улегся на тахту.
— Нет, хорошо: легкость какая-то необычайная, какой никогда! Прямо хоть и без всякой боли приходи к тебе лечиться.
Костя лежал, и крылья укрывали его как одеяло. Грели. А по телу — озноб. Только через полчаса немного согрелся, отошел. Такое это трудное дело, оказывается, — исправлять духовные искажения. Пытаться исправлять.
Пытаться исправлять… А возможно ли это — исправить? Вот хоть нашего Василия Никитича. Вчера он устроил очередную пакость: резко открыл дверь в коридор, когда мимо шла мама с кастрюлей. А дверь у него открывается наружу. Значит, подстерег, услышал шаги — и распахнул. Да так ловко, что задел едва-едва, но достаточно, чтобы кастрюля упала, суп выплеснулся на ноги. Хорошо что не очень горячий — теплый. И он же, оскорбился:
— Я же нечаянно! Как я могу не нечаянно. Что же я — скот какой, животное? Я человек!
Я иногда про себя мечтаю, чтобы он умер. Сколько пьяниц умирает преждевременно — почему не он? Но признаться никому нельзя, ведь жизнь — самое ценное, и даже врагу нельзя желать смерти. Подозреваю, что мама мечтает о том же и тоже не решается признаться. У нее, конечно, опять был сердечный приступ.
Глава восьмая
Снова захотелось видеть Нину. Может быть, отчуждение прошло? А может быть, ему просто показалось, что наступило отчуждение? Ну да, они поспорили, но не из-за всякого же спора наступает отчуждение. И в конце концов не оправдывала же Нина тех дикарей!
Гаврик теперь был занят кормлением малышей и с Костей летал редко. Вот и сейчас только прощелкал клювом вслед. Вид у него при этом был важно-озабоченный, потому Костя понял его щелканье так: «Некогда мне болтаться попусту!»
Было совсем пасмурно, никаких просветов, и Костя решил лететь под облаками, чтобы не сбиться и не плутать потом. Внизу утомляли глаз блеклые краски пасмурного дня. Увидел трех лосей в осиннике — целое семейство. Спикировал для интереса, но лоси ухом не повели: не боятся опасности с неба.
За развилкой на берегу озера издали мелькнула красная точка. Подлетел ближе — купальник. И фигурка знакомая. Ну точно: Нина! Там небольшой песчаный пляж — прерывистая желтая кайма вдоль кромки воды, — и Нина стояла у самой кромки: только что выкупалась или еще собирается? Костя снизился над лесом, подлетел, маскируясь, над самыми деревьями, нацелился сзади, чтобы Нина не видела — и с лету схватил, как сокол куропатку!
— Ой! Ты?
— А кто же? Или у тебя есть другие знакомые летуны?
И сразу стало совершенно ясно, что нет между ними никакого отчуждения, что это ему просто померещилось тогда. Нина не была пристегнута, и потому приходилось держать ее особенно крепко, и чувствовалось, что сделана она из особенного материала, совсем другого, чем Дашка.
Они летели над озером.
— Знаешь, Костя, а давай я прыгну в воду. Вот будет интересно! Я ужасно люблю прыгать в воду. Только ты пониже.
Он снизился метров до пяти и разжал руки. Нина вытянула руки ласточкой, по инерции пролетела вперед и по пологой дуге вошла в воду. Тут же вынырнула.
— Еще! Еще!
Она подняла руки, протянула к нему, он схватил ее за запястья, выхватил из воды, прижал к себе — и снова отпустил. Снова выхватил и отпустил. И снова… Наверное, это очень хорошо: нырять в прохладную воду. Костя даже позавидовал Нине. Сам он так не мог: крылья сразу бы намокли и потащили ко дну. Утки и прочие водоплавающие ныряют — и остаются сухими: у них водоотталкивающая смазка, что ли? А у Кости нет.