У мамы смешная манера. Читают по радио Лермонтова, какие-нибудь самые известные стихи. Хороший чтец. И когда доходит до последней строки, мама присоединяется к чтецу и говорит в унисон, несколько со вздохом:
Или:
Только у нее получается несколько хуже, чем у чтеца.
Кстати, даже самые хрестоматийные стихи мама иногда забавно искажает. Из «Пророка»: «И горных ангелов полет…» По-видимому, она считает, что существует особая порода горных ангелов по аналогии с горными козлами.
После войны мама была одержима идеей делать запасы. Мне было лет пять, но помню. Существовал специальный сундучок для запасов, состоявших из круп и макарон. По случаю безденежья вряд ли удавалось запасти больше чем килограммов двадцать, но важно стремление. Память о блокаде слишком болела.
Сейчас о запасах нет и помышления, они одинаково бессмысленны и при разрядке и во время атомной войны.
Домовитые женщины, заботящиеся о семье, обидно много времени тратят в очередях. А могли бы использовать с толком: элементарно — читать. Предпраздничная очередь за тортом — не меньше чем на «Иосифа и его братьев», выбросили английские туфли — успеешь томик Гегеля, бананы дают — прочесть на радостях что-нибудь светлое, вроде «Сандро из Чегема»!
И домохозяйки стали бы энциклопедистками. Развращенные послеобеденными диванами и телевизорами мужья не смели бы при них рта раскрыть.
Не понимают своего счастья.
У мастеров особенная походка. И особенный взгляд. У тех, кто что-нибудь делает лучше всех. Все равно что. Гранят алмазы и прыгают в высоту. Женщины смотрят на них восторженно, а министры предупредительно. Такие люди могли бы основать Клуб незаменимых.
Гончаров сидел всю жизнь сиднем на одном месте, а под старость наконец не выдержал и поехал вокруг света на своей Фрегат-Палладе[9].
Ну вот, мне довольно твердо обещано приключение. Сашка Вергунов взялся учить на туриста-водника. Месяца три потренируюсь, и возьмут в поход. Два раза в неделю езжу в Лосево. Там и в самом деле что-то вроде Общества охраны приключений. Дело волнующее само по себе, но особенно привлекает тон: все очень просто и весело, но подспудно чувствуется взаимное уважение смелых людей — те прошли «пятерку» на Памире, эти собираются в верховья Катуни.
Все это, конечно, у меня интересные мысли: о человеческом Я и все такое прочее, но об этом можно думать только изредка, и они не определяют поступков. Нужно просто жить, вот и все.
Надя сама позвонила. Очень вежливо с нею разговаривал, очень мило — и никуда не пригласил против обыкновения. (Сколько сделано в свое время приглашений! Почти все отвергнуты — шикарная коллекция.)
Все-таки трудно было выдержать характер. Я по утрам себе твержу: «Я больше не имею с Надей ничего общего!» Но уже то, что приходится себя в этом уверять, свидетельствует об обратном.
Ничего, постепенно пройдет.
Фамилия: Мужики. Надо же заполучить такую! Множественное число и не склоняется. Николай Егорович Мужики и Алла Ивановна Мужики. Они какие-то родственники Витьки Китаева. Витька попросил достать им лекарство.
А мне нравится именно это множественное число: оно как бы спаивает их неразделимо, невозможно о каждом из них говорить отдельно, всегда получится, что вспомнят обоих: «Мужики просили… Мужики сказали…» Вот и с лекарством — вряд ли они разом заболели одной и той же болезнью, но звучит так: «Мужикам нужно!» (А вот уже и склоняются — никуда не деться.)
Нас заставляют раз в месяц ходить в рейды от институтской дружины. Обычно довольно скучно: идем целой шеренгой с повязками, так что если и есть какой-нибудь хулиган, он заранее разбегается. А сегодня встретили забавного мальчишку (не хочется про него говорить «поймали»).
Капитолина Матвеевна, основа и опора нашей дружины, обладает чрезвычайным зрением, прямо-таки женщина-бинокль. Так вдруг она как вскинется, как вскрикнет:
— Смотрите, грабеж!
Мы предприняли некоторые маневры, разделились, зашли с двух сторон и в результате захватили мальчишку лет двенадцати, выпиливавшего кусок из двери, ведущей в какой-то склад. Захваченный держался с достоинством:
— Ничего я такого не делаю! Такие большие, лучше бы помогли!
Капитолина вся всплеснулась от возмущения: никогда она не слышала, чтобы грабитель, хотя бы и юный, приглашал дружинников на помощь.
9
И. А. Гончаров отправился в кругосветное путешествие на сорок первом году своей почти восьмидесятилетней жизни, еще до опубликования и «Обломова» и «Обрыва».