Теперь, когда я превратилась в кающуюся грешницу, рабыню, я перестала привлекать внимание людей. На ночь мы устроились в гостинице «Веселая поездка». Размер этого заведения сначала меня озадачил, но потом я поняла, что, видимо, мужчины здесь живут постоянно. В наших восточных гостиницах мы только устраивали пирушки. Большинство наших путешественников живет на своем судне. Те женщины и девушки, которые этого не хотят, снимают комнату, которую им предлагают по городской книге регистрации.
Гостиница «Веселая поездка» гудела от пьяных голосов, которые раздавались и в длинном коридоре, и в окруженном колоннами дворе. Над главным залом поднимались два этажа убогих спальных помещений, где можно было найти соломенный тюфяк на козлах, кувшин с водой и кусок мыла, больше похожего на желтый камень. Всю ночь я просидела в своей комнате, закрывшись на засов, и только иногда осторожно выглядывала во двор, где отводили душу Андри и Джотан. Внизу царило веселье, которое было не для меня. В такие таверны, несомненно, заходили женщины «сомнительного поведения». В коридорах и на лестницах слышался шум, возня, взвизги и хихиканье.
Утром Джотан признался, что за Главной башней находится более приличная гостиница, где останавливаются респектабельные мужчины со своими респектабельными женами. Но мы не искали внимания столпов общества, не так ли?
При свете дня Помилуй Бог оказался грязным, неухоженным и вонючим городишком, заваленным мусором, на который никто, кроме меня, не обращал внимания. С самого утра по улицам загрохотали тележки, повозки, лотки на колесиках — весь этот шум, я думаю, объяснялся низким уровнем техники. В другой ситуации я назвала бы их рыночную площадь живописной, но, на мой вкус, ее слишком портили два здания: огромный кирпичный молельный зал и, да, мрачная каменная Главная башня Братства, перед которой я увидела кучу пепла, которую все обходили стороной.
Мое сердце не жаждало больше путешествий. Это я-то, которая мечтала увидеть весь мир! Никогда не причислила бы я этот Помилуй Бог к списку городов, где я побывала — таких благословенных, как Аладалия или Аджелобо. Даже грязный Гинимой и заброшенный Порт Барбра казались раем по сравнению с ним.
То же самое я испытала, когда по пути увидела другие города: Домини и Адамополис, разделенные между собой полудюжиной убогих деревень. Там жили люди, но так жить я бы не смогла.
К северу от Помилуй Бог движение по дорогам увеличилось; путники сбивались в ватаги по шесть-десять человек, чтобы скрашивать себе путь песнями и разговорами. Но в компании мы сейчас нуждались меньше всего. Мы отделывались от тех, кто пытался завязать с нами разговор или набивался в попутчики.
Прошла, кажется, вечность, прежде чем я увидела реку хотя бы издали. Миновав Адамополис, мы пошли по дороге, ведущей к холмам у подножия гор. Джунгли почти закончились; теперь мне казалось, что я знаю, где мы находимся, потому что, когда мы плавали к северу от Сверкающего Потока, я различала горные вершины на западе.
Высшей точкой нашего путешествия оказалась площадка на вершине холма, с которого открывался грандиозный вид на восточный берег.
Но как можно было им любоваться? Жуткий памятник венчал вершину этого холма. Несколько валунов были сдвинуты вместе. Между ними торчал столб, на котором висела ржавая клетка в форме человеческого тела: железный костюм, запертый на висячий замок. Со скелетом внутри. Камера смерти скрипела и раскачивалась на ветру. Какими попадали туда люди — живыми или мертвыми? Я не стала спрашивать. Возле нас остановилась группа путников, они разговаривали, показывали куда-то рукой и украдкой поглядывали на восток…
Где-то далеко в лучах солнца блестела река, которая с такого расстояния казалась маленькой и незначительной. Дальше на северо-востоке я различила что-то похожее на дым. Неужели это был Гинимой?
— А вот и наш Сторожевой Висяк, — мрачно пробормотал Андри. — Не смотри на реку, Йалин.
Мы пошли дальше.
Скоро начался спуск в сторону реки, который вывел нас в лесистую местность, где я и увидела конечный пункт нашего путешествия.
Мужской Дом Юг был основательным городом, который располагался в долине на берегу изогнутого полумесяцем озера. С высоты он показался мне не таким убогим, как все остальные. Двух- и трехэтажные деревянные дома образовывали широкие улицы, расположенные строго под прямым углом. Эти строения перемежались жалкими лачугами из илистого кирпича, крытыми тростником — хотя тоже расположенными в строгом порядке. Возле озера поднималось несколько сооружений из камня и хорошего кирпича.