Наконец, однажды вечером, когда уже начинало темнеть, я в последний раз раздвинула кусты и лианы и оказалась на берегу реки. Я увидела серебряных существ, снующих в воде, и мое сердце заколотилось от радости. Когда стало совсем темно, свечение засияло еще ярче.
Казалось, сон и явь слились воедино. Снова мириады существ устраивали для меня представление, которое я воспринимала как сон наяву, а не всплывшие в памяти воспоминания. Насколько мне было видно, свечение занимало все водное пространство в обоих направлениях. Даже если бы я поплыла вниз по течению, я и там была бы в безопасности.
Один из языков белого огня подходил к самому берегу. Он был достаточно широк: триста или четыреста пядей. Острым углом он показывал на юго-восток. Вдалеке, на северо-востоке, мерцали крошечные огоньки, видимо, это была гавань Сверкающего Потока.
Я сбросила свою черную одежду — теперь она была мне не нужна. Сняла нижнее белье. Отбросила в сторону стоптанные веревочные сандалии. Я очистилась от запада. Я решила погрузиться в поток обнаженной. Если бы меня увидел какой-нибудь Сын Адама, он узнал бы, что ведьма отправляется домой, и закрыл бы глаза. А может, и не закрыл, а пялился бы и сгорал от желания.
Я нашла место, где ил отходил подальше от берега—и вошла в воду по светящейся дорожке.
Когда на такой широкой реке дует даже легкий ветерок, волны полностью заслоняют от вас противоположный берег. Звезды сияли надо мной, как вторая река; они были словно серебряная россыпь, среди которой попадались сапфиры и рубины. Я ориентировалась по созвездию Секиры, помня, как оно перемещается со временем вокруг полюса.
Жалоносцев не было. Если большие стаи рыб-попугаев, аджилов и хоков и кормились в этих водах, я не почувствовала ни укусов, ни их прикосновения. Мои руки светились теплым белым огнем. Голова, наверное, тоже, хотя я не погружала ее в воду.
Не знаю, сколько раз я сменила стиль — брасс, баттерфляй, кроль — или сколько прошло времени, час или больше, когда впереди показалась черная полоса. Яркое серебряное свечение и сияющие звезды Секиры уже начали слепить меня; эта чернота вернула зрение.
Я не замедлила движение и не остановилась.
Но я отчаянно взывала про себя:
— Червь Мира, это я: Йалин! Пропусти меня!
Если я надеялась, что, как и в прошлый раз, какая-нибудь гигантская рыба вынесет меня, бесчувственную, на восточный берег, то напрасно.
Я медленно пересекала течение, рассекая грудью что-то похожее на мягкое масло. Пока я плыла, оно исследовало меня. Снова в моем мозгу рождались сны, снова их кто-то просматривал, раскладывая, словно на витрине. Я не ушла под воду и не потеряла сознания. Даже переживая свои «галлюцинации», я полностью сознавала, где нахожусь. Вот я пробираюсь по южным джунглям, а потом шагаю по дороге вместе с Андри и Джо-таном. Вот я в доме доктора Эдрика. Здесь течение, казалось, задрожало, заколыхалось…
Как и раньше, оно опустошало меня. Хотя и не разговаривало. Может быть, оно было слишком занято изучением информации о западном береге, и ему было не до меня. Меня, такой маленькой и жалкой, затерянной посреди реки. А может, послав мне тот сон, оно сочло, что больше общение ему не требуется. Возможно, мне нужно было по-настоящему впасть в бессознательное состояние, чтобы начать с ним общаться.
Или оно все-таки говорило со мной? Только не словами?
Каким-то образом я почувствовала, что оно довольно мной. Я почувствовала, что теперь смогу пересекать его, когда мне захочется или будет нужно. Оно не сказало мне об этом прямо; это была всего лишь моя интуиция.
Конечно, мое второе плавание проходило куда спокойнее, чем первое, когда я задыхалась и сходила с ума.
И тут течение осталось позади.
Я снова барахталась в чистой речной воде. Опять ослепительно засверкало свечение. Невидимый берег находился где-то в трех четвертях лиги. Я по-прежнему была далеко от земли. И очень устала.
Я чувствовала жуткую, полную опустошенность и одиночество. Внезапно радость от того, что я прошла течение, сменилась яростью. Я думаю, это была необходимая ярость, ибо, как и тогда, в джунглях, она помогла мне собраться с силами.
— Помоги мне, черт тебя возьми! — закричала я. Течение не отозвалось. Я больше не представляла для него интереса.
— Ты куча дерьма! — завопила я.
После чего взяла себя в руки и продолжала медленно плыть по дорожке, похожей на ртуть, страстно желая, чтобы все поскорее закончилось.
Наконец, когда в сотый или тысячный раз я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что впереди, я отчетливо увидела огни, темные очертания зданий, освещенных светом звезд.