Отец вернулся через два часа. Он молча сел на свое обычное место у очага и не отвечал на вопросы.
На следующий день с обращением к нации выступил лорд Галифакс. Он стал главой Правительства Единства, в мае сменив на этом посту Невилла Чемберлена, своего престарелого предшественника, запомнившегося воротником-стойкой и морщинистой куриной шеей. Сухопарый бесцветный Галифакс, хотя и напоминал Розе старую цаплю, яростно и неутомимо подавлял назойливых несогласных, таких как Уинстон Черчилль, которого мгновенно снимали с любого поста.
Боится сейчас Галифакс чего-то или просто устал? В своей тягучей патрицианской манере он рассказал, что король вызывал его в Букингемский дворец и напомнил ему, что в жилах королевской семьи течет и германская кровь. Учитывая потерю Польши и континентальной Европы, не лучше ли найти возможность как-то договориться с немцами? Америка тоже это поддерживает. Американский посол, Джозеф Кеннеди, призвал создать Союз. Соединенные Штаты не испытывают ни малейшего желания ввязываться в ненужную им войну. У Британии остается единственный выход — сражаться в одиночку, без запасов провианта, без союзников, без связи с остальной империей.
«Уповая на Господа и любя свою страну, я утвердил Закон о чрезвычайных полномочиях, — объявил Галифакс. — Вся законодательная деятельность отныне будет осуществляться под эгидой протектората».
За этим опустилась тишина, как облако пыли после взрыва бомбы.
Целую неделю по всем радиочастотам звучали только помехи: глушили иностранные радиостанции и программы. Газеты исчезли с лотков, почта не доставлялась. Выезд за границу запретили, все письма в протекторат и из него проходили цензуру.
Однако не замечать аресты было невозможно. Больницы, школы и детские лагеря реквизировали и превратили во временные изоляторы для задержанных. Лондонский Тауэр, как много веков назад, снова стал тюрьмой. Целые группы политиков, членов местных муниципалитетов и общественных деятелей отправляли в тюрьмы, в то время как другие быстро выдвигались на важные посты. Представители правящего класса, наладившие ценные связи с режимом, посетив Германию еще в 1930-е и не побрезговав подружиться с важными фигурами, получили щедрое вознаграждение. Уже через несколько дней Галифакс отправился в отставку и премьер-министром стал Освальд Мосли. Король, королева и две маленькие принцессы бесследно исчезли.
Роза, как и остальные домашние, успела привыкнуть к тому, что каждое утро на улицах появляются покрытые брезентом грузовики, объезжая дома, забирая и увозя незнакомцев, соседей и друзей. По улицам под конвоем охранников на мотоциклах и солдат в стальных касках брели колонны арестованных. Над террасами из выцветшего кирпича то и дело поднимались и снова опускались занавески. Наверное, у властей есть свои причины. В конце концов восторжествует законность.
Еще сложнее было не замечать «исчезновения».
Официально, конечно, так это не называлось, применялись более безобидные термины, такие как «выезд», «эвакуация» или «переселение», однако в народе прочно утвердилось слово «исчезновение».
В течение первых же нескольких месяцев мужчин призвали на службу. Тысячи мужчин в возрасте от семнадцати до тридцати пяти отправили работать на континент, это называлось «сверхсрочная трудовая повинность». Женщин уверяли, что с мужчинами можно будет связаться, как только выяснится, куда именно их направили. В рамках общей программы переселения они должны были работать в провинциях, больше всего нуждавшихся в рабочих руках. И действительно, от них зачастую приходили письма — короткие, без подробностей, иногда с вымаранными черными чернилами цензуры фразами.
Но никакие отвлеченные умствования не в силах передать отчаяние и горе расставания. Безусых подростков, еще совсем детей, сгоняли на железнодорожные станции или сажали в военные грузовики в указанных сборных пунктах прямо на улице. Жены и матери выли, словно коровы, у которых отнимают телят.
Мать Розы ежедневно благодарила судьбу за то, что не родила сыновей.
Однако шли месяцы, и люди решили оставить прошлое в прошлом. «Давайте не будем всю оставшуюся жизнь оглядываться назад, — на разные лады повторяли друзья Розиных родителей. — Нам еще повезло, что мы вступили в Союз. Посмотрите на Францию, на Бельгию. Посмотрите на любую другую страну в Европе».