Когда автобус с открытым верхом проезжал мимо, до Розы донесся властный аристократический — продукт столетий эволюции — голос экскурсовода, пожилого краснолицего мужчины. Такими голосами некогда распоряжались в джентльменских клубах, а теперь ему оставалось лишь восхвалять красоты зданий, где совсем недавно восседали славные предки.
— Королевская чета проследует в Вестминстерское аббатство в золотой дворцовой карете, той самой, в которой выезжали на коронацию все монархи со времен Георга Шестого. Карета весит четыре тонны, отделана бархатом и атласом и запряжена восьмеркой серых виндзорских лошадей. Лошади эти, несмотря на их название, белые. Кортеж короля и королевы будет предварять кавалькада «мерседесов», мы ожидаем увидеть официальные лица иностранных государств, в том числе протекторов Богемии и Франции и министров Берию и Хрущева из Советского Союза. Да, мадам, маршрут Вождя держится в строгой тайне, однако это лишь придает празднику еще большую загадочность.
А сейчас посмотрите налево, где вы видите Кембридж-хаус, бывшую резиденцию премьер-министра Пальмерстона, позднее Военно-морской клуб, а ныне — личную резиденцию министра фон Риббентропа. Кембридж-хаус построен в тысяча семьсот пятьдесят шестом году…
Роза перешла через дорогу и направилась в сторону Сент-Джеймс-сквер.
Вход в Лондонскую библиотеку, просторное здание в георгианском стиле из старого кирпича в северном углу площади, строго контролировался, учитывая обилие хранящихся там крамольных книг.
У Розы, как и у остальных сотрудников группы коррекции, имелся особый допуск, и она ходила туда при всяком удобном случае. Приятно было сменить обстановку после министерства с его тусклым освещением и унылым лабиринтом коридоров. Ей нравился густой, с запахом пыли воздух библиотеки и лес многоэтажных металлических стеллажей с книгами, высившийся слева и справа по ходу движения. Если посмотреть вниз сквозь щели железного пола, можно увидеть еще тысячи книг, напоминающие сталактиты и сталагмиты уходящей вглубь пещеры.
Отсюда все и началось.
Сказав Мартину Кройцу, что не любит читать, она не соврала. Подростком Роза жадно читала все подряд: о сиротках, оказывающихся наследницами состояний, о приключениях животных и нравоучительные истории, развертывающиеся в закрытых школах для девочек. Но когда ее классифицировали как гели, жизнь стала слишком напряженной для подобных одиноких занятий. Немедленно после образования Союза началась кампания по активизации общественной жизни. Скаутские секции, кружки, шахматные клубы, спортивные общества расширяли свои ряды, и все они были нашпигованы информаторами. В новых условиях занятость стала не просто добродетелью, а признаком патриотизма. Как и на континенте, всех девочек старше десяти лет обязали посещать собрания Союза девочек по вечерам и по праздникам, потом они поступали в распоряжение Службы по делам женщин и в конечном итоге — в классы материнства.
Откуда же возьмется время на книги?
Все это изменилось, когда чтение превратилось в работу. После того как Розу перевели в группу коррекции художественной литературы, она стала копаться в «идеологически вредных» материалах целыми днями. Ей нужно было читать книги, объявленные заразными, страницу за страницей, местами переписывая их. Как химик-технолог, Роза работала с веществами, которые режим считал опасными.
А иммунитета у нее не было.
Мартин советовал ей относиться к своим обязанностям как к обычной работе. Например, как к огородничеству. Выпалывать крамолу, подобно сорнякам. Подрезать, подрубать и приглаживать. Если иначе не получается, выбрасывать целые абзацы или даже главы.
Роза старалась, добросовестно старалась, но ей становилось все труднее и труднее. Несмотря на распадающиеся корешки и отсутствующие страницы, книги дышали, как живые. Вернувшись домой после длинного рабочего дня, она обнаруживала, что у нее в голове продолжает звучать голос автора.
В конце концов она полюбила это ощущение сопричастности чужим переживаниям. Слушать чей-то монолог — шутливый, нежный, серьезный или нравоучительный. Чувствовать дыхание автора на своей щеке. Путешествовать то в XVIII век, то в V век до нашей эры, бродить по Йоркширским болотам. Улавливать звуки и запахи сотен воображаемых миров. Порой сопереживание становилось ее второй жизнью. Голоса писателей — спокойные, возбужденные или навязчивые — звучали в душе как голоса друзей. Роза научилась читать между строк, где автор, рассказывая о внутреннем мире персонажей, раскрывает свой собственный. И чем дальше она погружалась в этот мир, тем больше донимали другие мысли.