Но тут же одергивала себя.
«Ностальги-криминалитет» — преступная ностальгия. Любые намеки на то, что прошлое лучше будущего, строго запрещались законом. «Сентиментальность — враг прогресса», «Память подводит». Эти фразы знал наизусть любой, даже самый нерадивый школьник.
В Союзе не поощрялись размышления о прошлом, вне рамок предписанных протектором представлений: надлежало воспринимать историю как мифы и легенды, как Историю с заглавной буквы, вроде библейской.
Когда Розе только выделили жилье в Блумсбери, название показалось ей смутно знакомым, но она не сразу поняла почему. Только позже девушка припомнила, что когда-то существовала Блумсберийская группа, кружок подрывных элементов, которые жили там несколько десятилетий назад и занимались дегенеративным искусством. Насколько она помнила, вожаков кружка арестовали вскоре после создания Союза, а их дома передали гражданам высших классов. В число которых посчастливилось попасть и ей.
Из открывшейся двери паба вырвались сноп света и застарелый пивной запах. На улицу вышла парочка магд, разговор которых звонко разносился в вечернем воздухе.
— Говорит, не могу найти мужчину, хоть тресни. А я ей: на континент перевестись не пробовала? Для таких, как ты, там большой выбор. Как она на меня посмотрела — не поверишь!
Поравнявшись с Розой, они инстинктивно замолкли и, согласно предписаниям этикета, уступили дорогу.
Роза толкнула дверь в свой подъезд. В вестибюле, пол которого покрывал линолеум, стоял ветхий столик с пестрой россыпью писем и листовок. На стене висело объявление, гласившее: «Женщинам III–VI классов после 18:00 вход воспрещен».
В воздухе стоял кислый запах, и Роза невольно попыталась разделить его на составляющие. Похоже, помимо всегдашних капусты и мастики для пола, присутствовали вкрапления уксуса и жареной рыбы. Опасный запашок. В отсутствие мяса граждане иногда поддавались искушению выловить ужин в Темзе. Хотя рыбная ловля без разрешения запрещалась, голод и нужда пополнить чем-то скудный паек часто толкали рыбаков-любителей попытать счастья под покровом темноты. Как правило, их обнаруживали патрули, притаившиеся под опорами мостов или в тени деревьев на набережной, а потом трупы рыбаков плыли по реке вместе с остальными отбросами общества: самоубийцами, отчаявшимися женщинами и пьяницами. Однако даже если удавалось ускользнуть незамеченными и приготовить свой улов, все равно оставался риск, что бдительный сосед или дворник обнаружат преступника по запаху.
Включив свет, Роза захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней спиной, оглядывая свое скромное жилище: кровать, стул, отделенный перегородкой кухонный закуток с плиткой. Потрепанные фотографии Лондона при старом режиме: зеленый сквер с прихотливой оградой, разукрашенные витрины магазинов, фургоны с рекламой хлеба, колбасы и чая. Затертый оранжевый коврик на полу перед газовым камином, а у окна — шаткий, изъеденный древоточцами письменный стол, сидя за которым можно обозревать верхушки платанов на Гордон-сквер.
Мебель была дешевой. Теперь не только она, но и все остальное, включая одежду и еду, изготавливалось из копеечного сырья. Лучшая древесина — дуб, ясень и вишня — отправлялась куда-то на континент, как и качественные продукты, и строительные материалы. В Союзе приходилось довольствоваться тем, что оставалось.
Роза не огорчалась. Собственная отдельная комната — уже роскошь.
Бросив в чашку пакетик с чаем, оставленный утром сушиться, она поставила на плитку чайник. Затем, приготовив себе чай, сунула в газовый счетчик союзную марку, скинула туфли и уселась в кресло, поджав под себя ноги. И только теперь, глядя на дрожащие фиолетовые огоньки медленно разгорающегося камина, позволила себе задуматься о том, что, словно навязчивая тень, преследовало ее весь день.
Зачем ее вызывает комиссар по культуре?
Тучный, краснолицый, подверженный внезапным припадкам ярости комиссар Герман Экберг своим скверным характером был обязан отчасти наследственности, а отчасти — несчастному случаю на конной прогулке в Гайд-парке: тогда он повредил позвоночник, в чем винил всю Англию.
Комиссар по культуре протектората Экберг подчинялся непосредственно Йозефу Геббельсу, президенту Имперской палаты культуры в Берлине. Когда рейхсфюрера СС Гиммлера сделали преемником Вождя, после предательского бегства Геринга в Россию в 1945 году, в Министерство культуры внедрили сотрудников СС, которым совершенно не подходила такая работа.