«Евреям и неарийцам будет разрешено жить в обществе (при условии очевидных ограничений)…»
— Ведь мы уже и так все это знаем? Здесь нет ничего нового. Я пока не понимаю…
— Посмотри сюда. — Оливер указал на пункт ближе к концу документа.
«Условия Бергхофской конвенции останутся в силе до коронации короля, после чего будет подписано новое соглашение».
— Ну и что?
— Ты говорила, что Мартин Кройц занимается организацией конференции сразу после коронации.
— В Бленхейме. Он отвечает за программу. Сказал, что это самая важная конференция за много лет.
— Если я прав, то главные лица собираются в Бленхейме, чтобы определить будущее Британии. Если бы только заполучить программу, тогда мы узнали бы, что именно уготовано нашим согражданам. И, думаю, для Сопротивления это тоже очень важно. — Замолчав, он снял очки и потер рукой глаза, а потом покачал головой. — Больше всего бесит, что я не вижу никакой возможности попасть в кабинет Кройца. Даже с твоей помощью. Нужно пробраться мимо его секретаря, Коля, а этот парень никого не пропустит.
Роза пристально смотрела на Оливера.
— Бригаденфюрер СС Шелленберг предупреждал Мартина, что контора — самое ненадежное место. Мартин говорит, что Шелленберг держит свои по-настоящему важные документы в камере хранения на вокзале Лертер.
— Да брось ты! Неужели у помощника комиссара Кройца тоже есть ячейка в камере хранения на вокзале?! — недоверчиво воскликнул Оливер.
— Нет. Конечно нет. Он держит самые важные документы у себя в квартире.
Оливер шумно втянул в себя воздух и, засунув записки переводчика обратно в папку, схватил Розу за руку и потянул за собой.
— Куда мы? — спросила она.
— В квартиру твоего друга. Насколько я понимаю, у тебя есть ключ.
— Туда нельзя! Что, если он дома?
— Его там нет.
— Это безумный риск! Почему ты так уверен?
— Потому что я последние три года наблюдал, как помощник комиссара СС Кройц приходит на работу каждый день ровно в восемь часов утра. А этот его жирный секретарь точно по часам подносит ему на серебряном подносе чашку настоящего кофе с сахаром и молоком. Ни за что на свете не застанешь его дома в десять часов утра.
— Но в доме есть консьерж.
— Он тебя знает?
— Он иногда видел меня вместе с Мартином.
— Тогда скажи ему, что мы из министерства. Пришли забрать кое-какие бумаги по поручению помощника комиссара Кройца.
— А что мы на самом деле сделаем?
— Именно это.
Долфин-сквер, огромный модернистский квартал роскошных квартир в Пимлико с видом на Темзу, полюбился даже самому архитектору Вождя, Альберту Шпееру, который приобрел здесь квартиру, в которой иногда останавливался. Жильцы могли пользоваться бассейном, теннисным кортом, площадкой для крокета, баром, спортзалом и магазинами. А кроме того — услугами мистера Перси Кавано, обитавшего уже лет пятнадцать в стеклянной будке при входе в Гренвилл-хаус и гордившегося тем, что помнит назубок имена всех без исключения жильцов, не говоря уже об их женах и меняющихся любовницах, которых всех знал в лицо. Как метрдотель помпезного ресторана, он был ходячим каталогом конфиденциальной информации, а о его умении хранить тайны ходили легенды.
При виде знакомой гели он разулыбался, обнажив почерневшие от табака зубы, и принял елейное выражение.
— К сожалению, герра Кройца нет дома, мисс Рэнсом. — Его любопытный взгляд скользнул в сторону Оливера.
— Да, я знаю, мистер Кавано. Он послал меня и моего коллегу забрать кое-какие бумаги.
— Это крайне необычно.
— Извините. Сейчас все очень заняты, как вы можете себе представить.
Перси Кавано ничего себе не представлял, во-первых, за это ему не платили, а во-вторых, при его работе человек с буйным воображением просто сошел бы с ума.
— Ключи у меня есть.
— Вообще-то… — Перси Кавано замялся.
Вообще-то правилами не разрешалось впускать никого (даже с ключами), кроме жильцов, а жильцам не разрешалось никому отдавать ключи, даже на время. Однако консьерж знал, что в характере Мартина Кройца есть не только приятные стороны. Помощник комиссара СС обычно вел себя вполне дружелюбно и давал щедрые чаевые на Рождество, но в гневе ему лучше не попадаться. Сам Перси уже приближался к пенсионному возрасту. Боже упаси, если чрезмерно строгое соблюдение правил лишит его заслуженной пенсии и поездок к морю. Кройц мог быть беспощадным с подчиненными, а из-за приближающейся коронации многими правилами пренебрегали. Как знать, могли даже появиться новые распоряжения, о которых Ковано еще не знал.