— Поэтому, — торжественно сказала Генриетта, — мы решили отпраздновать твой день рождения по-особенному. Мы хотели сделать сюрприз, но, видя, что ты сегодня сама не своя, предупреждаем, что завтра тебе грустить не придется.
— Мне уже страшно, — отшутилась Юлианна.
— Мы хотим, чтобы ты, когда тебе плохо, не начинала творить всякие глупости и шалости, — сказала Карина, слегка запинаясь, — а делилась плохим настроением с нами.
— Когда им поделишься на всех, — добавила Шарлотта, — оно становится лучше.
— Наверное, изначально не такое уж плохое, — ворчливо заявила Юлианна.
Она была растрогана. И теперь ей, пожалуй, казалось, что она и В САМОМ ДЕЛЕ была в плохом настроении именно из-за грядущего дня рождения.
Хотя, конечно, было же еще что-то?
Когда госпожа Гербера заглянула в их спальню и велела спать, когда везде погасили свет и вечерний сумрак за окнами стал постепенно густеть, когда Юлианна уже почти заснула, она услышала чей-то шепот. Наверное, это подружки обсуждали сюрприз, решила девочка и, улыбнувшись, зажмурилась. Скорее бы заснуть и проснуться уже завтра!
Глава 6. День рождения Юлианны
Бывает так: ждешь какого-то события, ждешь, волнуешься, предвкушаешь… а потом приходит этот день, а ты совершенно спокоен, даже безразличен. Юлианна знала за собой такое. Это чувство… оно происходило от нежелания разочароваться в каком-то дне, в празднике, в друзьях и родне… и даже в самой себе.
Поэтому она проснулась очень осторожно, как бы нехотя. Она приоткрыла сначала один глаз, а потом второй. Потом первый как-то сам собой закрылся, и Юлианна посмотрела на мир одноглазо. Ей понравилось, что она увидела, хотя это были всего лишь пятна солнечного света на потолке. По крайней мере, день обещал быть погожим.
Вторым приятным сюрпризом была Паутинка. Шарлоттина любимимца спала в ногах Юлианны. Вообще-то место собаки было во дворе. И она чаще всего ночевала в будке. Но иногда какими-то неведомыми путями Паутинка пробиралась в спальню.
Для нее словно не существовало закрытых дверей!
Юлианна села, погладила собачку по голове, и та радостно завертела хвостом. Девочка увидела, что подруги уже встали и ушли умываться. Что ж, пора было и ей отправиться в умывальню, привести себя в порядок, а потом вместе со всеми воспитанницами идти на лужайку. Там, конечно же, все выстроятся по классам, госпожа Маркура скажет торжественную речь, и начнется долгий первый учебный день…
Но едва Юлианна, накинув на ночную рубашку халатик и сунув ноги в тапочки, вышла из комнаты, как оказалось, что ее однокашницы собрались в коридоре. Они стояли полукругом, и каждая держала руки за спиной. Вид У них был растрепанный и торжественный. Пахло чем-то вкусным.
— Эээ… вы же не серьезно?! — спросила Юлианна и попятилась, но дверь за спиной захлопнулась.
— Серьезно, Юлианночка, — сказала Эсми.
И первая вынула руки из-за спины. Она держала пышный аппетитный кекс размером не меньше, чем тележное колесо. В кекс были воткнуты тринадцать разноцветных свечек.
— Поздравляем с днем рождения, — сказала Генриетта. — Ты самая… самая потрясающая девочка среди всех воспитанниц пансиона…
— Может быть, кроме меня и, пожалуй, Шарлотточки, — вставила Эсми, и все захихикали.
— Ты самая удивительная и непредсказуемая девочка, — продолжила Генриетта,
— и я бы хотела быть такой же сильной и смелой, как ты!
И тогда девочки загомонили, словно галчата. Каждая хотела что-то добавить, у каждой было что-то в подарок — конфета, цветок, пара перчаток, яркая лента, бусы из орехов или фрукты. У Юлианны просто не хватало рук на все это богатство, и она подставила полы халата. Это было неожиданно приятно: получать все, что угодно, пусть даже красивые камешки или цветы, но только не учебные принадлежности. Согласитесь, обидно получать под видом подарка тетради и карандаши, тем более, что ты получила бы их и так, раз они нужны к школе!
Юлианна растроганно шмыгнула носом. Девочки притихли, предчувствуя ответную речь — все одиннадцать второгодок, таких разных и все-таки чем-то похожих.
— Между прочим, — сказала Юлианна, — раз уж я такая особенная, то могли бы говорить это почаще. И давайте уже без телячьих нежностей, а то не успеем съесть этот кекс до того, как нас хватятся на построении!
Что тут поднялось! Какой девочки устроили писк и визг! Когда госпожа Гербера подошла проверить, что за веселая возня поднялась с утра пораньше в этой части спального корпуса, счастливые девчушки уже все были в крошках, сахарной пудре и какао-порошке от кекса. Достался кусочек и любимой учительнице — правда, кособокий и слегка помявшийся. Гербера вытащила из кекса желтую свечу. А потом сказала Юлианне: