и жизнью рисковал не раз своей»?
«О.нет! – Ионафан ему сказал, –
когда бы было так, то я бы знал!
Ни малых дел, ни замысла большого
отец не делал, не сказавши мне.
О, нет! Не будет ничего плохого!
Меня б он не оставил в стороне»!
Давид ему в ответ: «Отец твой знает,
что я благоволение нашёл
в глазах твоих. И просто не желает
чтоб ты слезами горя изошёл.
Ты твёрдо знаешь: я царю не враг.
Но между мной и смертью только шаг»!
Спросил Ионафан: «Чего желает
душа твоя? Всё сделаю сполна»
Давид ответил: «В доме каждый знает,
что завтра праздник – новая луна.
А в новомесячье сидеть я должен.
с отцом твоим за праздничным столом.
Ты отпусти меня. Тогда мы сможем
узнать всю правду и решать потом.
Я скроюсь в поле на три долгих дня.
Услышишь, что он скажет про меня.
Когда он спросит, должен ты ответить,
что в Вифлеем Давида отпустил.
Мол, всё своё родство он должен встретить
и отпустить для встречи попросил.
И если «хорошо» на это скажет,
то мир и радость твоему рабу.
А если разъярится в гневном раже,
то знай, что царь решил мою судьбу.
Задумал злое, хочет погубить.
А это значит – мне при нём не жить.
И ты, Ионафан, мне сделай милость.
В завет Господень принял ты меня.
Но коль на мне теперь вина открылась,
то умертви раба средь бела дня».
Ионафан ответил: «Нет, с тобою
такого не свершится никогда.
Неужто я, узнав, что дело злое
отец задумал, что грозит беда,
тебя о том тотчас не извещу?
Да я себе такого не прощу»!
«Кто известит меня, когда сурово
отец ответит, сидя за столом,
услышав о моём уходе слово,
и снова станет гневаться потом»?
Сказал Ионафан: «Идём на волю.
Чтоб нашу речь никто не услыхал».
И оба мужа тут же вышли в поле.
Давиду так Ионафан сказал:
«Всё видит Бог! Я верен до конца.
И выпытаю правду у отца.
И, если царь к Давиду благосклонен,
и я тебе о том не сообщу,
пусть Бог меня накажет неуклонно,
себе я промедленья не прощу.
А, если царь замыслил сделать злое,
тогда я с миром отпущу тебя.
И да пребудет наш Господь с тобою.
Иди один и береги себя.
Известие получишь от меня.
И терпеливо жди его три дня.
Но ты и мне воздай Господню милость
в том случае, когда останусь жив.
Не отними её, чтоб не случилось.
Умру – мой дом заботой окружи».
Так царский сын вошёл в завет с Давидом
«Да взыщет Бог с Давидовых врагов!
сказал Ионафан, – Он правду видит!
Ни клятв не нужно Господу, ни слов!
На третий день вечернею порой
известий жди у камня за горой.
Я выйду пострелять из лука в поле.
И, будто в цель, отправлю три стрелы.
И отрока возьму с собой на волю.
Ему я стану громко говорить:
«Пойди, скажу, – найди мои ты стрелы.
Возьми их. Позади они тебя.
И это значит – возвращайся смело –
Царь ждёт, о всём содеянном скорбя.
Он злобы в сердце больше не таит
и ждёт, когда вернётся зять Давид.
Но, если отроку я громко крикну:
«Вот стрелы впереди тебя легли!
То это значит – можешь ты погибнуть,
и должен скрыться от царя вдали.
Тому, о чём с тобой мы говорили,
Господь свидетель. Он ведь слышит всё.
Завет меж нами вечно будет в силе,
Тепло не потеряет он своё».
На том ушёл Давид в леса от бед.
И вскоре царь уселся за обед.
Там были Авенир с Ионафаном,
но не было Давида за столом.
Саул смолчал. Ни поздно и не рано
ни слова он не вымолвил о нём.
Подумал, что наверно не успел он
очистится, и был ещё нечист.
Но в день второй в нём злоба закипела.
Обычно молчаливый, стал речист:
«Где Иессеев сын? Его здесь нет!
Он пропустил второй уже обед!
Скажи Ионафан, куда он скрылся?
День новомесячья не для него?
Вчера исчез, сегодня не явился, –
пытал Саул у сына своего.
Ионафан Саулу так ответил:
«Отец, он отпросился в Вифлеем.
чтоб дома, вместе с братьями отметить
семейный праздник. У него их семь.