— За тобой приехать? Скажи, куда! Считай меня идиоткой, но та смс-ка с адресом у меня удалилась, а сам адрес, даже город, ну вот напрочь из памяти тут же вылетел! Старею, подруга, кошмар, а тут ещё такие нервы… Когда дома будешь? Деньги есть у тебя?
Деньги? Я даже и слово-то такое не вспоминала. Деньги. Дом…
— У Кирилла всё нормально?
— А что с ним сделается? Баба-то его только, ну, это… — Валя понижает голос. — Того. Ребёнка ждёт. Да ты наплюй, я тебе сразу говорила, пошёл он лесом к высокой колокольне. Что там с деньгами? Где тебя встретить?
— Не знаю пока, — вырывается у меня. — Может быть, и приеду.
— "Может быть?!" Аньк, ну скажи, у вас с этим, очкариком на внедорожнике, не помню, как его там, уже было что-то?!
— Мы… — я спотыкаюсь, вспоминая, как глубокие, чайного цвета глаза Вечера, то есть, Варидаса, закрывались багряной уродливого цвета обгорелой коркой. Машу головой, потом понимаю только, что Валя меня не видит. — Мы вместе работали над… Книгой.
— Ну-у, — Валя явно разочарована. — Ты издеваешься надо мной, да?! Три недели — и только работали? Хотя я читала, классно, пусть и не мой жанр, но только работать?! Трындец… Так ты возвращаешься?
— Не знаю. Пока не знаю. Я… я перезвоню. Но знаешь, Валь… — во рту вдруг всё пересыхает. — Если я не вернусь, если телефон брать не буду… Не волнуйся, не дёргай никого. Это значит, у меня всё хорошо, и мы… Да, мы просто уехали на Бали. Может быть, даже навсегда.
Я торопливо кладу трубку, не слушая Валентинины возгласы, и торопливо проверяю телефон. Сообщений не так уж много. Ряд звонков с работы, от Вали и Кирилла, ряд — с незнакомых номеров, может быть, это действительно была полиция… Пожалуй, что и всё.
Несколько мгновений я колеблюсь, звонить ли Кириллу и что сказать ему, если звонить. Просматриваю сообщения от него — и… почти ничего не чувствую. А потом откладываю трубку и иду в детскую.
Маленький Тельман спит. И у меня нет причин не верить Стурме и Варидасу, что они всё продумали. Что с ним всё будет в порядке. Да, они выдуманные, а я — настоящая. Но это смотря с какой стороны судить.
В данный момент я вообще не чувствую себя существующей. Дом… Работа. Валя. Грязные вещи в стиральной машине. "Прекрасный мир", как утверждала Стурма.
…с какой стороны судить.
— Не ушла ещё? — голос целительницы раздаётся за спиной, а я стукаюсь головой о дверной косяк.
— Мне некуда идти, — неожиданно для себя говорю я. — Некуда. И незачем.
— Вообще-то… Я подумала, что ты и впрямь можешь оказаться полезной, — Стурма осторожна, давить на меня она явно не хочет. — Может быть, если бы ты взяла бумагу и ручку… Мы с Варом не могли вынести никакие предметы из этого мира, но ты же особенная. Я просто подумала, раз ты демиург, вдруг написанные тобой слова будут иметь какую-то силу там, в Криафаре?
Я снова смотрю на спящего малыша с неснятым слуховым аппаратом на голове.
— Мы… старались проследить за ним в отсутствие демиурга, — чуть виновато говорит Стурма. — Но на самом деле, получалось у нас ужасно. Если бы не ты… Даже магия не помогала, я могла немного его успокоить, но и только. Честно говоря, детей я умела только лечить, тогда, в прошлой жизни, со своими не сложилось, не успела, а с этим ребёнком у меня вообще ничего не вышло. Наверное, самое лучшее, что мы можем для него сделать — вернуть ему его мать. Живой.
Я, не раздумывая, бегу в кабинет, достаю пачку листов из принтера и сую их в джинсы под блузку. В карманы пихаю карандаши — чёрт, почему я их не наточила! — и несколько ручек. Наверняка, пишут из них не все.
— Тебе надо взять меня за руку, — кажется, Стурма уверена, что это главное препятствие, но моя брезгливость прошла без труда еще три-четыре шага назад. — Боги, милостивые и благостные, Вар меня прибьёт…
Всё, что я успеваю в свою последнюю сотую долю шага в этом мире — сказать "прощай" выползшей из скорпинариума Машке.
И более — ничего.
Глава 66. Криафар.
Уже Криафар. Марианна.
…самое первое, что я понимаю мгновением — целой вечностью — после, что ни одежды, ни бумаги, ни карандашей и ручек на мне или при мне больше нет. Стурма спешно накидывает на меня кусок какой-то легкой воздушной ткани, но в данный момент мне совершенно плевать на свой внешний вид.
Горячий камень неприятно колет босые ступни. Жарко, очень жарко. Сухой воздух буквально пропитан жарой и каким-то интенсивно-назойливым запахом прелых водорослей, как засохший хлеб, брошенный в котёл с кипящим прогорклым маслом. И песок, всюду песок, не только под ногами, но и в воздухе. Я закашливаюсь, невидимые, но острые песчинки буквально дерут и без того разом пересохшее ноющее горло. Глаза мигом начинают чесаться, но я пытаюсь не реагировать на жалобный протест тела. Я хочу понять, что происходит вокруг.