— Никто в городе не завидует вашей задаче, — сказал Карел, пока алхимики набивали себе желудки.
— Так вы знаете рабби Ливо? — спросил Кеплер у Ди. — Вы упомянули о нем при дворе.
— Только понаслышке, — ответил Ди. — Меня очень интересует Каббала.
— А по-моему, — заявил Келли, — мистицизм во всех религиях одинаков.
— Я бы лучше об этом помолчал, потому что именно за эту самую идею в Риме сожгли Бруно.
— Не стоит говорить об огне. Еще по одной? — радостно предложил Карел.
— Ох, горе мне, горе, — простонал Келли. — Бедный Бруно… нас ждет твоя участь.
— К чему так сразу отказываться от задачи? — сказал Кеплер. — Вы еще даже не начали.
— Я всего лишь простой старьевщик, — сказал Карел, — но мы с Освальдом готовы вам помочь.
— А кто такой Освальд? — поинтересовался Келли.
— Благороднейшее создание.
— Освальд — мул, — пояснил Кеплер.
— Созданный Богом, — добавил Карел.
— А почему у Тихо Браге серебряный нос? — спросил Келли у Кеплера.
— Настоящий он еще школяром потерял, отрезали в драке, — ответил Кеплер. — Поспорили о том, кто лучший математик.
— И Браге, конечно, выиграл.
— Да нет, проиграл. Но я вот о чем думаю. Возможно, раввин сумеет помочь вам выпутаться из столь затруднительного положения.
— По-моему, Йоханнес, раввину и без того хватает проблем, — заметил Карел, — хотя и говорят, что однажды он надул самого Ангела Смерти.
— А вот мой друг Эдвард, — гордо сообщил Ди, — он тоже ангелов видит.
— Лишь изредка, — скромно проронил Келли. На самом деле ему приходилось признаться самому себе, что в своих видениях он лицезрел не вполне ангелов. Келли мог лишь сказать, что он почти видел Мадами, своего ангела-хранителя. Его мысленному взору Мадами представлялась простой девушкой, легкой и стройной — хотя, безусловно, вполне ангельского вида. В магическом кристалле также клубились другие силуэты и красочные пятна. Однако множество раз, когда Келли не принимал своих трав, ему (понятное дело, ради блага своих клиентов) приходилось говорить, что ангелы присутствуют, когда их там и в помине не было. Далее он использовал другие свои способности — в частности, чревовещание. Так что, сидя за столом и даже не шевеля губами, Келли оказывался способен производить звуки духа из преисподней. Существовали также способы наведения туманного облака, порошки, производившие чудесные взрывы. Притирания из аконита, паслена, сока болиголова обеспечивали видения полета. «Вы отправитесь в долгое путешествие», — нараспев произносил Келли, кладя щепотку порошка на язык клиенту и первым долгом избавляя его от излишка багажа, а именно — кошелька с монетами.
— Итак, — сказал Келли, похлопывая себя по жирному брюху и думая, что, может статься, все еще не так безнадежно, как казалось вначале, — этот талантливый раввин, который ускользнул от Ангела Смерти — ваш друг?
— Нет-нет, конечно же, нет, — поспешно ответил Кеплер. — С чего вы взяли?
— Он и не мой друг, — сказал Карел.
— Мы не можем входить в Юденштадт. Это строго запрещено. А они не могут заходить в наши трактиры. Это также строго запрещено. Они не могут брать в жены наших дочерей или дружить с нами. И это строго запрещено.
— Значит, все-все запрещено?
Вообще-то единственным евреем, какого знал Келли, был Шейлок из «Венецианского купца». Однако он твердо верил в то, что если бы Порция, взяв на себя роль судьи, рассудил против него, Шейлок никогда не потребовал бы назад свой фунт мяса. Келли считал, что все это было обычной уловкой автора пьесы, желавшего показать, насколько Шейлок был чужд венецианской городской жизни. Показать, что, каждодневно лишенный человеческого общения, он просто был вынужден сыграть в глазах остальных роль злодея. Он был неглуп, этот Шекспир. По крайней мере, Келли на это надеялся — в особенности сейчас.
— Однако… — тут Кеплер развел руками, — хотя нам запрещено дружить, изредка я его вижу — мимоходом, конечно.
— Порой я тоже его вижу, когда проезжаю на своей телеге через Юденштадт, — вставил Карел.
— Мимоходом? — переспросил Келли.
— Ну, это когда мы ходим взад-вперед по земле, а также вверх-вниз, понимаете? — улыбнулся Кеплер.
— Когда вы, Йоханнес, в следующий раз мимоходом увидите раввина, — медленно произнес Келли, — не могли бы вы его спросить, знает ли он что-нибудь про бабочек?
Часть III
15
Императора можно ожидать в любую минуту — верно? — Келли, сам не свой от волнения, стремительно расхаживал из одного конца лаборатории в другой.