Шантеклер был ошеломлен.
— Послушай,— сказал он, непроизвольно перетаптываясь, — ты уйдешь, и я последую за тобой! Я прилеплюсь к твоему носу. Я сломаю его! Что это за дурацкие разговоры? Ты думаешь, все это из-за тебя? Ты что, папаша Уирма? Ты несешь вздор, простофиля! Ты полный придурок!
Дальнейшее Мундо Кани произнес тихо и ни в какие глаза не глядя:
— Повелитель Вселенной смущен тем, что совершил такую ошибку...
— Кук-а-мамочки!
— И он желает скрыть ее.
— Кук-а-чепуха!
— Это мой промах, о Повелитель.
— ВЗДОР! ВЗДОР, ПУСТОГОЛОВЫЙ ТЫ ПЕС!
Мундо Кани вздохнул. Покачал головой и вздохнул еще раз. Он пытался заговорить, но у него не получилось. Он помахал лапой перед своей физиономией, как бы показывая то, что таилось у него в голове. А потом он заговорил, как дитя, не переводя дыхания, будто исповедуясь:
— Из-за этого Пса — это очевидно, мой Повелитель, — из-за этого Пса прекрасный Индюк, бурый и пестрый, этим вечером умер. Ах, этот Пес не спас его. И он умер.
— Вот что тебе очевидно? Вот что! Да ты же в одиночку...
Неожиданно Шантеклер кинулся прочь от Мундо Кани. Он принялся расхаживать по лагерю, тряся головой и распушив перья на шее. Он ругался. Мелкие животные метались, уступая ему дорогу. Все прочие, кто остановился передохнуть, вскакивали и скорей принимались за работу. Джон Уэсли Хорек как раз собирался доложить о перебранке между утками и гусями, но поглядел на Петуха-Повелителя и тут же решил вообще ни о чем не докладывать. Шантеклер подошел к стене, затем развернулся на пятке и поспешил обратно к Псу — мысль сверкнула в его мозгу.
— Что говорила тебе та Корова?
Мундо Кани сказал:
— Мой Повелитель вправе смеяться надо мной.
— Твой Повелитель! Твой Повелитель вправе заткнуть тебе пасть! Что вчера говорила тебе Корова? Она раздразнила тебя? Она убедила тебя в твоей виновности? Это так она объясняет зло?
— Вчера вечером был Индюк...
— Вчера, Пес, рядом с тобой стояла Корова, там, позади всей толпы. Однажды она сидела со мной, но не сказала ни слова. Она говорила с тобой. Что такого сказала она, чтобы сделать жалкого придурка еще более жалким?
— Мой Повелитель всегда должен быть прав. Разве он когда-нибудь ошибался? Но Корова не нашла времени, чтобы поговорить с этим Псом. А что, была какая-то Корова?
— Была Корова! — взорвался Шантеклер. — Я считал ее чем-то добрым. Но теперь я считаю...
Внезапно Шантеклер сел. Его крылья безвольно упали на землю. Шея его повисла. В глазах появилась бесконечная усталость. Перед печальным, печальным Псом предстал дрожащий Петух.
— Послушай, вот что,— сказал он. Голос его был будто песок. Обоими крыльями он обхватил огромный носище Мундо Кани. — Если Пес принес с собой в Курятник проклятие Создателя, значит, Петух нуждается в проклятии Создателя. Способен ты в это поверить? Притащи с собой Пес полчище блох, Петух был бы счастлив полчищу блох. Пес необходим Петуху. Петух полюбил его. Оставайся.
И долго-долго, в то время как вокруг них кипела дневная работа, Шантеклер молча смотрел на Пса Мундо Кани. А затем он склонил голову на огромный Псиный нос. А так как Петух ужасно устал, он здесь и заснул и спал без сновидений.
И как же теперь Мундо Кани мог уйти — или хотя бы шевельнуться?
Глава двадцатая. Ночь перед битвой — страхи
Шантеклер снова проснулся, была полночь и было черным-черно. Несколько раз Петух-Повелитель открывал и закрывал глаза, но не замечал никакой разницы: все одно, тьма царила кромешная. Этой ночью сквозь тучи не проник ни один заблудший лучик; и столь плотно, столь тяжело облепили они небеса, что Шантеклер спиной ощутил их тяжесть, и он застонал. Вся земля, а особенно этот круглый лагерь на лице ее, была заперта удушливой, неподвижной, абсолютной тьмой. И дверь была захлопнута.
Двигаться Шантеклеру не хотелось. Вокруг он ощущал невидимое присутствие животных; он не знал, как и куда ступить. Отовсюду доносились шорохи, вздохи, хрюканье, кашель, храп; то и дело слышались сонные крики, отдаваясь повсюду тревожным волнением; ноги и когти, рыла и пасти беспокойно ерзали по земле; спина к спине лежали животные — и для бдящего то был не проходимый и опасный лабиринт. Двигаться Шантеклеру не хотелось...
Но «не хотеть» — это одно, а «не ходить» — совсем другое слово.
— ...бежим! Сейчас или потом, нет никакой разницы. Лучше сейчас.
Шантеклер навострил уши. В ночи и всеобщем сонном беспокойстве он услышал произнесенные слова. Кто-то держал тайный совет хриплым отрывистым шепотом.