Вдруг перед Шантеклером предстало ужасающее зрелище. Ему показалось, что на холме у реки он узрел самого себя — будто зеркальное свое отражение. Он видел Петуха страшного обличья, Петуха, всего покрытого чешуей, серой чешуей, от самой шеи. У этого Петуха был мощный, извивающийся змеиный хвост и красный глаз. И глаз этот, вровень с его собственным, холодно смотрел через долину прямо на Шантеклера. Кокатрисс тоже наблюдал.
Продлись это дольше мгновения, обдумай Шантеклер увиденное им, он понял бы все и оставил всякую надежду. Ибо там был не один враг, но трое, и каждый был другому отцом. И каждый жаждал крови и самой души Петуха-Повелителя. И каждый готов дождаться своего часа: Василиск, затем Кокатрисс и, наконец, сам великий Уирм. Это, мог бы узнать Шантеклер, было только начало.
Но Шантеклер предпочел не знать. Он отвернулся и закукарекал.
Глава двадцать вторая. Первая битва — кровавая резня и доблестный Хорек
И как же он кукарекал!
Он оторвал взгляд от этого Кокатрисса, которого никогда прежде не видел. Он слышал какой-то низкий, гортанный смех, прорывающийся сквозь шипение. И он обратил все внимание на своих воинов и страстно закукарекал.
Битва началась.
Через стену валили красные муравьи, будто извергалась песчаная лавина. Они рыскали среди василисков и кусали их. То был жалящий укус, но каждый Муравей, укусив, умирал. Тело же его повисало, намертво вцепившись в черную плоть. Змеи корчились. Шипение стало визгом и проклятиями. Они больше не ждали. Змеи ринулись вперед, навстречу нападающим.
Теперь через стену рвались воины, обладающие размерами, — кричащие, скачущие, ревущие, неистовствующие. И поле брани наполнилось криком. Крупные животные вскидывали головы. Они грохотали копытами в змеиной гуще, на землю хлынула черная кровь. Но змеи побольше в ярости своей туго натягивались, удлиняясь вдвое; они стрелами пронзали воздух; они, будто арканы, кидались и обвивали шеи этих животных. И сжимали так, что шеи ломались, а из ноздрей хлестала алая кровь.
Мелкие животные зубами хватали гадов и размахивали змеиными головами, силясь перекусить спину врага; но затем они кружились волчком и визжали, ибо змеиный яд прожигал их тела. Растопырив грозные когти, вниз устремлялись птицы и пронзали, раздирали змеиную плоть. Лисы били палками направо и налево, отпрыгивая всякий раз, когда змея приближалась настолько, что могла ужалить. Их палки дымились и истекали черной кровью. Лисы были стремительны. Они загибали свои хвосты острым углом. Когда змея поднималась, готовая напасть, лисы выбрасывали хвосты, отпрыгивали и палкой перерубали врага пополам.
Но василиски обратили в разящие острия свои собственные хвосты. Они, словно пружины, взлетали над землей и неслись по воздуху, как копья. Многим они пронзили сердца. Змеи поменьше жалили пушистых зверьков между пальцами, и те сворачивались в трепещущие клубки и молили, чтобы кто-нибудь отрубил им лапы. Другие терзали когтями собственные черепа, потому что яд проникал в их мозги.
Толстая шерсть защищала овец с головы до пят. Но глаза их были открыты. И василиски разили в глаза.
Выдры сражались все вместе, плечом к плечу. Хорьки — каждый сам по себе. Но как сражались хорьки! Яростнее, страшнее и отважнее всех. Так стремительно неслись они по земле, так быстро наносили удар и исчезали, что змеи не успевали даже заметить их.
Кролики были здесь, но не было у них другого оружия, кроме отваги. Судорожно дергая лапами, они покорно умирали от змеиных укусов.
Битва затянулась надолго. Поле брани насквозь пропиталось кровью, и черной, и алой, так что животные скользили по земле, и тем, кто не мог удержаться на ногах, приходилось несладко.
О, всю долину заполнил пронзительный крик и напряженное бормотание. Животные продвигались вперед — сгорбившись, понурив головы, с глазами суровыми и мутными. Повсюду скользили, шипели и жалили бесчисленные гадины. И Шантеклер все это слышал с конька крыши своего Курятника. Он все это видел сверху. Слезы брызнули у него из глаз, и он зарыдал.
Но все же он кукарекал, и еще как кукарекал, хотя сердце его разрывалось на части. Ненависть, проклятие именем Создателя, скорбь и призыв к победе смешались в непрерывном, опаляющем крике. В Кличах Власти. И ни разу, ни разу он не оторвал взгляд от поля брани.
Затем маленький силуэт появился на вершине стены. Он появился со стороны окровавленной долины. И, взобравшись на стену, он повернулся и уставился на побоище. Он тяжело дышал. Но вскоре дыхание его стало каким-то судорожным. Он затрепетал, затрясся всем телом. Мгновение спустя он повернул голову, и стал виден его широко разинутый рот. Это был Джон Уэсли Хорек. И он смеялся.