Тучное небо
особе состояние неба, когда морды котов и собак выглядят особо умильно во сне. В это время из тоннеля выезжает поезд, на котором едут сквозь зиму люди, думающие о скором прибытии домой. Другие мысли в этот момент вытесняются из их голов и ищут прибежища в головах чужих. Если человеку вдруг приходит в голову мысль, которая внезапна и неприемлема для него, наверняка это - мыль одного из приезжих.
Кошки и собаки
животные, у которых нет разума. У всех остальных он есть.
Разум
наличие его говорит о способности видеть сны, посещать баню, лениться считать вслух до ста и подметать половик до того, как по нему станет неудобно ходить босыми ногами. Кошки и собаки видят сны, но разума они не имеют. Эти ночные видения у них относятся к иному роду, нежели у остальных. Половину их они крадут у человека, другую - у пищи, съеденной за день.
Крошки
не упоминаемые, но подразумеваемые ранее забавные зверьки. Они рождаются и живут в волосах девственниц, за которыми юноши ухаживают неправильно. В третьи лунные сутки их невозможно разглядеть, так как они становятся невидимыми, чтобы избежать нападения завистников на хозяйку. Девушки в это время ловят на себе взгляды мужчин, когда проходят мимо и идут недостаточно быстро.
Сравнение
воображаемое и невозможное в реальности действие. Им занимаются люди и птицы, когда оценивают, войдет еда в рот или нет. Иногда и те, и другие ошибаются и пытаются заглотить кусок побольше. При этом он падает, собирает мусор и становится совсем непригодным к еде.
Воображение
странная штука, с помощью которой с клубничных полей собирают шпроты. Есть в хозяйстве у каждого приличного джентльмена, но не используется. В основном в ходу у критиков и артистов, причем по призванию, а не профессии.
Рыба (в т. ч. шпроты)
полезное существо, ради которого движутся ветры океана. По крайней мере, оно так думает, и ветры действительно начинают движение. Иногда рыба думает в противоположную им сторону и зависает на месте. Она не умеет оглядываться назад, поэтому, чтобы увидеть, что находится позади, смотрит в чужие глаза других рыб, которые оттуда плывут.
Океан
то место, в которое попадаешь, когда скатываешься с горки во сне. Он только и ждет твоего появления, чтобы рассказать пару-тройку историй и опрокинуть в себя несколько стаканов произвольно выбранного напитка. Добрый собеседник, сочувствующий слушатель. Никогда не смотрит в глаза, только прямо в душу.
Правильные сны
пылинки графита, которые сыплются, когда очиняешь карандаш под углом тридцать градусов к горизонту. Их существование не доказано, но его никто никогда и не опровергал.
Горизонт
конец всего. Никогда не настанет, никогда не будет найден. Доступен только умозрительно. Медитируя на него, настолько глубоко уходишь в себя, что можно вывернуться наизнанку.
Взгляд
тот же сон, но очень осторожный.
Страх
вязанка хвороста, собранная кем-то не тем, кто собирал, а тем, кто увидел, как кто-то, кто не собирал, собирает хворост.
Коллекция
коробок спичек, например. Или спички, высыпанные на подоконник, но ни в коем случае не разложенные по определенному порядку. Их берут с собой в дорогу только странные люди. Они становятся по обеим сторонам пути и перебрасываются коллекцией во время беседы вместо фраз.
Порядок
тайное знание, неизвестное только масонам. Они спали в то время, когда его раздавали. Трудно найти, нелегко избавиться. Можно придумать самому, но не факт, что будет востребовано. Первый порядок был составлен молодой женщиной с арабским именем. Его у нее украли и выдали за свое. После она наслала проклятие на всех, кто будет его составлять. Оно действует так, что придуманный порядок никогда не будет принадлежать составителю, а будет жить своей жизнью.
Тайна
меркантильная старуха, считающая себя красивой, хоть в ней и нет ни капли шарма. Ее берегут глупые внуки как зеницу ока. Для просителей и посетителей, приходящих к ней, они приготовили пять ловушек: заклинание растождествления, капкан творца, лабиринт из глядящих зеркал, ступени развития, говорливого старика. Все наводят страх или шлют сумасшествие. Первая забирает тебя всего, взамен отдавая ненужное. Вторая дает задор и веселье, но крадет власть. Зеркала же глядят в тебя, а не ты них, и, если они чего не найдут, что в тебе замыслили найти, оставят вместо этого пустоту. Четвертая отдает всего тебя ногам, и не ты управляешь ими, а они ведут, куда им вздумается. Только сами ноги думать не могут, нужно иметь в виду. Последняя - самая страшная. Можно заслушаться историями так, что перестанешь отражать смысл, а будешь только впитывать как губка.