Семян ещё порядочно. А что? Дать Вейс, пусть сама и выращивает.
Лас всегда нравилось смотреть. Как расцветают кустики, как покрываются цветками. Теперь — снять концентрацию и опылить. Поработаем пчёлкой! Лас взяла кисточку — всегда с собой — и опылила все три кустика. А теперь — ягодки! Сосредоточимся…
А как чудесно пахнут! Всё, спасибо, теперь постойте до утра. Будет не только полезно, но и вкусно.
Лас вернулась к зеркалу. Медленно сняла пояс, шарфик. Посмотрела себе в глаза.
Что со мной? Кто я теперь?
Ответа нет. Лас прикоснулась к зеркалу — холодная, благородная латунь. В такое никто не мог пройти. Только в стекло или в воду. Вот почему у меня везде только латунь. Моя б воля, и здесь тоже была бы только она. Я боюсь? Нет, просто я устала. Устала ждать всякий раз, кто шагнёт из глубины.
В ванной комнате — тоже латунь. Вейс ворчит, что я старомодная. Ты просто не видела, Вейс. Не видела, что может выйти из зеркала. И никогда не проходила сама — не знаешь, как это страшно.
Лас не стала запирать двери. Едва она улеглась, постучалась Вейс — уже умытая, успокоившаяся. Лас молча похлопала по подушке рядом со своей. Уже через минуту Медвежонок свернулась калачиком у неё под боком и лежала, тихонько всхлипывая. Я напугала тебя, думала Лас, прижимая её к себе. Спи. Я больше не буду. Очень постараюсь.
Как уснула — не заметила.
— Я знаю, что ты здесь, — произнёс Хорёк негромко. Тепловое зрение — в нём Вессен удаётся заметить, даже когда она уходит в тень. — Все уже спят.
Вессен проявилась в дальнем углу комнаты. Чем-то встревожена. И ещё — её что-то недавно насмешило.
— Слушала нашу с ней беседу? — хотя и так знал, что нет.
— Вот ещё, — Вессен откинула капюшон. На улице моросит. — Ты сказал ей?
— Сказал.
— Как она это восприняла?
— Спокойно. Я думаю, они приедут к тебе, сегодня или завтра. Там я её обследую, в мирной домашней обстановке.
Вессен уселась в кресло, в котором сидела Лас.
— Если хочешь спросить, что нам теперь делать, — Хорёк снял пенсне, — то я не знаю. Ничего. Мы же знали, что у кого-то это должно было проявиться.
— Не знали, — Вессен ответила несколько резко. — Только предполагали.
— Вот и дождались. Всё исследуем, и поговорим с ней. В конце концов, это ей передали полномочия, верно? Не тебе, а ей.
— Она всё бросила и сбежала. — Вессен взяла из вазы вишенку. — Интересно. Это с их огорода? — Стайен кивнул. — Вкусно! Обожаю вишню, — Вессен положила косточку в карман. — Она всё бросила, Стайен. Она не справится.
— С чего ты взяла? Поговори с ней.
— Я уже поговорила. Она ещё не осознала, что то время кончилось. Она сорок лет пряталась у себя в теплице! Ты хочешь доверить всё такому человеку?
— Она потеряла очень близкого человека.
— Хватит, Стайен, — Вессен встала. — Она сейчас плохо себя контролирует. Совсем отстала от жизни, ничего не знает о том, чем мы занимаемся, и зачем. Я не могу доверить ей ничего важного. Пока не могу.
Стайен пожал плечами.
— Извини, — Вессен сжала его плечо. — Мы все потеряли друзей и близких. Если Лас захочет вернуться в строй, я помогу ей. И приду на помощь, если нужно.
— Ты меня убеждаешь, или себя? — поинтересовался Стайен.
— Себя. Она свалилась, как снег на голову. Я уже и забыла про неё.
Попробую, подумал Стайен. Кажется, я понял, что это за вишенки.
— Весс, — он посмотрел ей в глаза. — Та картина. Ты же знаешь, как она опасна. Почему ты не избавишься от неё?
Вессен отвела взгляд.
— Это единственный ключ. Я хочу снова увидеть их, моих друзей. Ты сам знаешь! Ты сам всё видел!
— Это опасно. Может, не так, как раньше — как ты собираешься их вернуть? У нас больше нет Странника. Она, может быть, смогла бы найти их. Зачем искушать судьбу?
— Пока есть шанс, я не уничтожу её, — Вессен подняла взгляд. Там было много боли, Хорёк давно столько не видел. — Разговор окончен.
Хорёк развёл руками, встал и отвернулся.
— Стайен, — позвала она. — Извини. Мне неприятна эта тема. Лас хочет встретиться со своими друзьями. Не понимает, что в этой жизни такого уже не будет. А я своих ещё могу встретить. Не спорь!
— Я не спорю, — Хорёк протянул ей руку. — Я один из твоих друзей, если не забыла. И я погиб там, тогда, вместе с этой проклятой картиной. У меня к ней свои счёты.
— Да, — Вессен поднялась, обняла его. — Я всё помню. Но не сейчас. Дай мне ещё раз попробовать.
Хорёк вздохнул.
— Думаешь, Лас может что-то сделать?