Когда она сумела открыть глаза и поднять голову, перед ней возник крохотный розовый куст. А на нём — семь великолепных небольших цветков, семи цветов радуги.
— Всё, — она поднялась отряхнула колени. Хороша ткань, ничто к ней не пристаёт. Тесан поднялась медленно, не сразу обернулась. Боялась. Но сумела — и ахнула. И бросилась бабушке на шею.
— Спасибо, — шепнула она. — Это тебе, бабушка! Мой подарок!
— И о чём ты думала? — улыбнулась Лас. Тесан заметила следы слёз, но не стала расспрашивать. Умная девочка.
— Сюрприз! — Тесан не сдержалась, показала язык. Лас рассмеялась, вновь посмотрела на кустик. Какой запах…
— Можно я сделаю снимок? — попросила Тесан. — Я только для себя! Честно!
Лас молча вернула ей фотоаппарат. Сейчас накатит слабость. Она всегда накатывает потом, после эйфории. И минут пять всё станет черным-черно, не захочется жить, ничего не захочется. В такие моменты лучше, чтобы не было под рукой ни шпильки, ни тем более кинжала.
Вот сейчас. Вот ещё через минутку. Но слабость и депрессия не пришли. В этот раз — не пришли ни сейчас, ни через пять минут, ни через час.
— Когда будет плохо, — Тесан взяла няню за руку, легонько сжала, — когда не захочется жить, приходи сюда. Обещаешь?
— Обещаю, — Лас ответила не сразу. Тесан засияла. Бабушка Лас редко что-то обещает. Но если уж пообещала… — Стой! Тесан, не надо!
Тесан собиралась пробежать по тропинке. С закрытыми глазами. Так, чтобы заведомо никуда не убежать. Хотя и так понятно, куда ведёт тропинка. Если от сосны в сторону дома — то в пригород Тессегер-Лана. Туда, где их с братом дом. Если от дома в к сосне — то…
То на Сердце Мира. На одну полянку во внутреннем дворце. И появляться там не следует, охрана имеет право стрелять без предупреждения.
— Бабушка, да ничего же не будет! — Тесан немного обиделась. Всё-таки она ещё немного ребёнок, подумала Лас. И хорошо. Я тоже немного ребёнок. Иначе не смогла бы не сойти с ума.
— Вейс идёт, — предупредила Лас и Тесан тут же выпрямилась. С прабабушкой шутки плохи. Рука у неё всё ещё тяжёлая, и отшлёпать может даже сейчас.
— Секретничаете? — Вейс переоделась в праздничное. Так гораздо лучше. — Ох… Лас, это ты? — она заметила кустик. — Великое Море, какая прелесть!
— Мы с няней, — гордо заметила Тесан. — Не бойся, бабушка, он не завянет. Он вообще никогда не завянет! Встаньте рядом с ним, я вас щёлкну!
Бабушки и внуки, полночь
В комнатах Лас нет зеркал. Таких, чтобы из стекла. Только металлические — латунные, специально разыскала в магазинах антиквариата. Лас не терпит стеклянных зеркал и не объясняет, почему.
Внуки убежали в «кинотеатр», так они звали ту комнату — смотреть кино. А бабушки решили побыть вместе. В это время суток Лас всегда сидит у себя. Вейс присоединилась к ней. Лас молча добыла бутылку вина — к большой радости Вейс. Иногда бутылки хватает на сутки, иногда на двое. Пить маленькими глотками, сидеть на балконе и смотреть на море. Никогда не надоедает смотреть на море.
— Скажи, Лас, — Вейс стояла позади, расчёсывала волосы подруге. Вейс это очень нравится. Раньше это была обязанность, а теперь — просто большая радость. Сама она не позволяет себя причёсывать. — Ты ведь думала об этом. Что будет, когда нас найдут?
— Не знаю, — Лас пожала плечами. — Найдут и найдут. — Доктор и Умник долго спорили об этом. Что будет да что будет… Ну будет и будет. Всё равно шила в мешке не утаить. Через сто лет или через двести — найдут, какой ни была бы конспирация. Уйдём дальше, говорил обычно Умник и кивал головой на Странника. А та делала вид, что сердилась и грозилась больно покусать. Она может. Покусать она может как следует.
— Мне вас не хватает, — прошептала Лас и вновь ощутила, что возвращаются слёзы. Вейс присела перед ней, тревожно глядя в лицо. Лас прикрыла глаза, покачала головой — всё в порядке, не беспокойся. Вейс тремя точными движениями закончила делать причёску — три заколки и одна шпилька. И тончайшая, серебристая шапочка — как положено. Красота.
— Может, вернёмся? — предложила Вейс. — Поедем ко мне. Или куда скажешь. Никто не будет искать нас, никому не будет дела.
— Мне там плохо, — Лас прикрыла глаза. — Мне там давно уже плохо.
— Не обманывай, — строго возразила Вейс. — Я же вижу. Последний месяц ты уже думала. Много раз думала.
— О чём это я думала?
— О том, что пора умирать, — еле слышно произнесла Вейс. Посмотрела в глаза Лас… и бросилась на пол, на колени, склонила голову и прижалась ею к полу. Как служанка, сказавшая что-то очень неуместное.