Я знаю, что бежать нельзя. Знаю, что могу споткнуться о корень, поскользнуться на сырой листве, ковром устилающей землю, подвернуть ногу или скатиться в овраг. Знаю, что должна быть внимательной и осторожной, но это странное чувство, это необъяснимое знание ведет меня, толкает в спину, будто порыв неуемного ветра. «Успеть, только бы успеть…»
Все-таки перехожу на бег. Очередная колючая ветка задевает тонкое кружево рукава, я тяну ткань на себя, пытаясь высвободить ее из плена упрямого кустарника, который будто нарочно пытается задержать меня. Не получается. С силой и злостью вырываю ткань из его удушающих объятий. Она трещит и расползается под моим напором. Плевать. Главное успеть. Только бы успеть.
Преодолеваю очередной холм, дыхание сбилось, на лбу выступил пот, но все это не имеет значения. Главное, что среди редеющих рядов сосен я наконец вижу просвет, а сквозь него – поляну. Поляну, на которой бывала уже десятки, если не сотни раз.
Ускоряю шаг, бегу изо всех сил, ощущая, что время на исходе. Мне кажется, что земля уходит у меня из под ног, а позади беснуется пропасть, готовая настигнуть в любую секунду. Она, будто раскаленная лава, наступает мне на пятки, а я из последних сил уворачиваюсь от ее горячих жадных пальцев.
Наконец от поляны меня отделяет всего несколько шагов, и вдалеке уже виднеется высокий дуб, раскинувший свои могучие ветви. Сколько раз я сидела под его кроной, пытаясь найти ответ! Почему, Господи, ну почему я всегда оказываюсь именно здесь? Почему мне кажется, что это место зовет меня? Почему в порывах ветра, в шелесте листьев и даже в мерном скрипе покосившихся деревьев я слышу лишь «Ка-а-ас-с-ся-я-я-я, Кас-с-с-с-с-ся-я-я, Ка-а-а-а-ас-с-с-ся-я-я-я»? Этот голос, похожий на шипение змеи, все настойчивее и настойчивее произносит мое имя. Но вопреки всему я не боюсь его обладателя. В его призывах слышится мольба. Он будто умоляет меня найти его, услышать в оглушающей тишине, отыскать ключ к разгадке тайны. Каждый раз я пытаюсь помочь неведомому голосу, но тщетно. Однако сегодня все иначе. Сегодня я точно знаю: у меня получится.
Замираю на мгновение, когда вижу у дуба мужскую фигуру. Незнакомец стоит ко мне спиной, и я не могу разглядеть его лицо. Я бегу к нему, заставляя сердце грохотать в груди, а легкие плавиться от разгорающегося внутри пожара. Я бегу так, будто от этого зависит моя жизнь. «Успеть. Только бы успеть», – снова твержу про себя. Мне кажется, что в любую секунду парень может исчезнуть, растаять, испариться, будто утренний туман, не оставив о себе ни единого напоминания.
Я уже совсем близко. Голос настойчиво шепчет мое имя, но я будто скрыта от него. Почему тот, у дуба, не слышит меня? Почему не повернется? Я отчетливо вижу светлые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи. Тянусь кончиками пальцев к его плечу, чтобы заставить его обернуться. Еще немного, еще совсем чуть-чуть…
В мое сознание врывается оглушительное:
«КА-А-А-А-А-А-А-А-А-СЯ-Я-Я-Я-Я!»
Голос больше не похож на мольбу. Он полон ужаса, отчаяния, агонии. Он соткан из яростной, рвущей сердце какофонии. В этом хаосе невозможно разобрать слова, я не слышу их, скорее чувствую. Чувствую, что эти звуки сплетаются в бесконечный повтор моего имени. Вижу его в тысяче ярких точек, что в неровной пляске кружатся у меня перед глазами. Причина этой агонии – я.
Падаю на холодную землю, зажимаю руками уши, больше не в силах это выносить. Бесполезно. Звук не снаружи, он внутри меня, внутри моих мыслей, внутри моей души. Отчаяние держит меня в тисках своей ледяной, цепкой и неотвратимой хваткой, не позволяя подняться. Я физически ощущаю его. Ценой огромных усилий пытаюсь приподнять голову, чтобы рассмотреть незнакомца, увидеть его лицо. В ответ на мою безрассудную попытку адская разноголосица лишь усиливается, что окончательно выбивает из моей груди воздух. Я захожусь в судорожных хрипах, кончик языка немеет, а к горлу подкатывает тошнота. Звуки нарастают, изгоняя из моего сознания последние связные мысли… Кажется, так выглядит смерть.
– Кася, ты точно в порядке? – в который раз за вечер спросил меня Кев. Он снова участливо заглянул мне в глаза, будто пытаясь отыскать там правдивый ответ.
Его реакция вполне объяснима. Целый день я была сама не своя: у меня все валилось из рук, я отвечала невпопад и замыкалась в себе, когда Кев что-то рассказывал и пытался втянуть меня в диалог. Знала, что так нельзя, знала, что нужно взять эмоции под контроль, но ничего не могла с собой поделать. Воспоминания о ночном кошмаре держали меня в плену и не желали уступать реальности.
Я не могла перестать думать о том, как очнулась в своей постели в перепачканной кровью сорочке с разодранным рукавом, как обнаружила очередной глубокий порез на теле, как сидела в кровати, прижав колени к груди и сжимая их посиневшими то ли от холода, то ли от ужаса пальцами. Я больше не могла притворяться, что мои кошмары не имеют отношения к реальности. Этой ночью я могла погибнуть. Меня била крупная дрожь, и лишь усилием воли я удержалась от того, чтобы не начать раскачиваться.