«Я спросил у них, где находятся их земли, и они ответили, что за некими горами рядом с племенем по имени Гог[33]. И я полагаю, что народ сей — Гог и Магог. Я осведомился об их вере, но, коротко говоря, они ни во что не веруют, однако письменами они пользуются иудейскими, а выучились оным с тех пор, как вышли на завоевание мира. Ибо они верят, что смогут завоевать весь мир. А собственной грамоты у них никогда не было[34]. Я спросил, кто научил их письменности, — они ответили, что это были люди бледные, много постившиеся, носившие длинные одежды и не творившие никаких прегрешений. И еще сообщили об этих людях множество подробностей, напоминавших религиозный уклад фарисеев и саддукеев, так что я полагаю, что оные и являются саддукеями или фарисеями. Я спросил, избирательны ли они в пище. Ответили, что нет, ведь едят лягушек, собак, змей и прочее без разбора. Я спросил, каким образом они миновали горы, за которыми обитали. Ответили, что их предки до того, как вышли наружу, трудились триста лет, а то и более, прокладывая себе путь через деревья и камни, чтобы суметь выйти»[35].
Венгерский епископ, насколько можно судить из его послания, пытался выяснить, действительно ли Гог и Магог, с которыми он отождествляет собирающихся напасть на Европу монголов, обладают очевидными признаками народа иудеев, — поэтому и интересовался их письменами и пищевыми запретами. Вывод очевиден: угрожающее напасть племя испытало на себе иудейское миссионерское влияние, но не более. Послание венгерского епископа, которое можно датировать 1240 г., было широко известно в Европе, 24 марта 1241 г. его цитирует Генрих Распе, ландграф Тюрингский, в послании своему тестю герцогу Брабантскому, который в свою очередь оповестил о нашествии татар епископа Парижского и архиепископа Кельнского. В «Хронике» Матвея Парижского это послание уже перемежается с цитатами из книги Петра Коместора: «Полагают, что эти татары, одно упоминание о которых омерзительно, происходят от тех десяти колен, которые, отвергнув заповеди Моисея, последовали за золотым тельцом и которых впоследствии Александр Македонский попытался заточить среди крутых Каспийских гор, заложив проходы смоляными глыбами. Когда же он узрел, что непосильно это для трудов человеческих, то обратился за помощью к Богу Израиля. И сошлись с двух сторон отвесные скалы, и образовалось место, не имеющие ни входов, ни выходов. Об этом месте было сказано Иосифом [Флавием]: "Что же Бог совершит для праведников, если сделал подобное для неверных?" И стало ясно: противится Бог тому, чтобы они освободились. Однако, как сказано в "Ученой Истории", освобождены они будут незадолго до конца света, чтобы совершить избиение человеков[36]. Возникают все же сомнения, являются ли ими ныне появившиеся татары, ибо оные не говорят на еврейском наречии, не ведают о заповедях Моисея, не признают и не управляются учреждениями, основанными на законности? На это можно ответить следующее: почти несомненно, что они ведут свое происхождение от тех самых запертых колен, о которых упоминалось выше. Но подобно тому как ранее — когда племя шло за Моисеем [по пустыне] — их мятежные сердца обратились к превратному уму (I Римл. 1, 28) и они последовали за богами чужими и обрядами инородными, так и ныне еще более удивительным образом смешались их наречия и помыслы, а посему оказались они и вовсе неведомы другим народам, и жизнь их кара Господня превратила в бессмысленное звериное существование. А называются они татарами по названию одной реки, протекающей по тем самым горам, через которые они уже перебрались, и именуемой Тартар, точно так же, как в Дамаске есть река под названием Фарафар». Так благодаря соединению нескольких источников создается новая мифология.
После перечисления всех этих ужасов невольно задаешься вопросом о том, как же взошедший на Апостольский престол в 1243 г. Папа Иннокентий IV[37] принял решение о том, чтобы весной 1245 г. направить к татарам своих посланцев? Ближайшее окружение Папы вряд ли можно было заподозрить в симпатии к кочевникам, совершившим набег на Восточную Европу: магистр Рогерий, автор «Жалобной песни о разорении Венгрии», находился при папской курни. Собравший немало сведений о татарах (эти сведения сохранились благодаря прилежанию Матвея Парижского) Генрих Распе[38], ландграф Тюрингский, был выдвинут на освободившийся после отлучения Фридриха II императорский престол. Знал Иннокентий IV, по крайней мере заочно, и самого Матвея Парижского — в 1248 г. Папа направил его в Норвегию, хронист был в добрых отношениях с королем Хаконом (тем самым, что прославился интересом к рыцарским романам и велел перевести многие из них на язык саг). Ожидать, что кто-либо из людей сведущих мог подать Иннокентию IV идею вступить в переписку с правителями татар, не приходится. Единственным свидетельством, говорящим в пользу изменения настроений в римской курии, является запись рассказа доминиканца Андрея де Лонжюмо, повстречавшего некоего несторианина, находившегося при войске монголов на территории Передней Азии. Но южный путь, по которому в дальнейшем было направлено посольство монаха Ансельма (или Асцелина) в сопровождении Симона де Сен-Квентина со товарищи[39], как и последующие путешествия самого Андрея де Лонжюмо, особых результатов не дали. Зато «северный» путь, впервые опробованный францисканцами Иоанном де Плано Карпини и Бенедиктом Поляком, оказался и интереснее, и продуктивнее. Нет никаких свидетельств в пользу предположения о том, будто Папа намеревался использовать татар в борьбе с императором Фридрихом (тот почил своей смертью в 1250 г.), да и императора вряд ли можно обвинять в содействии нашествию азиатов — хорошо известно, что решение отправиться в Великий поход было принято на курултае без постороннего участия. Иннокентий IV сделал первый шаг, его примеру последовал Людовик IX Святой, посылавший к монголам Андрея де Лонжюмо и Гильема Рубрука. С точки зрения дипломатии результат был близкий к никакому, но главным оказался процесс: путешествие, осознание, встреча с новой культурой и ее описание. От теоретических споров об этнической и конфессиональной принадлежности монголов (хотя сами эти споры — одно из первых свидетельств проникновения сюжета, сформировавшегося в древнерусской литературе, в словесность западную) дело перешло собственно к рассказу о том, как до этих самых татар добраться, где они живут, что у них за обычаи и какие земли они покорили. От лапидарных известий накануне нашествия (или Великого похода на Запад — кто с какой точки зрения смотрит) Европа к концу XIII в. достигла описательных высот «Книги о разнообразии мира» Марко Поло.
33
Матвей Парижский, сообщающий о том, что татары живут возле реки Эгог, явно ошибается, поскольку в тексте анналов Веверлейского монастыря за словом «
34
В «Книге приложений» Матвея Парижского выделенный текст заменен следующим абзацем: «…и принялись утверждать, что вышли на завоевание мира. Письменами же они пользуются иудейскими, ибо прежде у них не было собственной грамоты».
38
Ландграф Тюрингии Генрих Распе прожил долгую и интересную жизнь. Получив свое графство в 1227 г., он первым делом изгнал из замка вдову своего предшественника, будущую св. Елизавету. Оказываясь в течение своей жизни союзником то Папы, то императора, он был одним из самых влиятельных немецких правителей. Весною 1240 г. стараниями архиепископа Майнцского Генрих Распе решил поддержать Фридриха, за что был отлучен от Церкви Папой Григорием IX. Годом позже он становится одним из самых активных сторонников похода против татар — благо владения ландграфа находились в восточной части империи. С несвойственной для своего времени отзывчивостью Генрих Распе стремился помогать королю Богемии Вацлаву I, о чем подробно повествуется в двух письмах, направленных им на имя своего тестя — герцога Брабантского. Весною 1242 г. император Фридрих приехал в Германию, чтобы договориться о поддержке с городскими общинами. Оцепив ситуацию, он назначил ландграфа Генриха и короля Вацлава своими полномочными про кураторам и на территории империи, расположенной по северную сторону Альп. Именно во владениях Генриха Распе собирались войска, готовившиеся сразиться с монголами, и даже двое из сыновей Фридриха — Конрад, бывший королем Германии, и его брат Генрих лично прибыли в Марзсбург, чтобы принять участие в крестовом походе против азиатских кочевников. Весною 1244 г. в жизни Генриха Распе произошел крутой поворот. Архиепископ Кельнский помог Папе Иннокентию IV обрести в лице ландграфа падежного союзника, отстаивавшего его интересы на землях империи. Отлучение было снято. Понтифик, вынужденный скрываться от гневного императора Фридриха в Лионе, хоть и был прижимист по части денег, однако в будущем сумел отблагодарить того, кто оказывал ему поддержку. на соборе Фридрих был не просто вторично отлучен от Церкви, по и лишен императорского титула. Троп верховного правителя империи оказывался вакантным. И вот 22 мая 1246 г. под городом Вюрцбургом состоялся съезд немецких прелатов, трос из которых были имперскими электорами, где ландграф Тюрингии Генрих Распе был избран королем Германии. Из-за того что ни один светский князь не принял участия в выборах, Генрих получил прозвище Король Церковников. Однако свое звание надо было отстаивать, поскольку у Германии уже был один король — сын императора Конрад- Былым соратникам пришлось сойтись на полях сражений. 5 августа 1246 г. Генрих Распе одержал победу над Конрадом, которому пришлось отступить. После недолгой передышки началась зимняя военная кампания. Генрих осадил Ульм, однако 17 февраля 1247 г. он, утомленный тяготами зимних походов, неожиданно скончался в городе Вартбюрге. Так проходит земная слава…
39
Историю этой миссии сохранил энциклопедист Винсент из Бове — отрывки из его «Исторического зерцала» приводятся в этом сборнике, с. 84–116.