— Ян… — Саша аккуратно тронул ее за плечо. — Что с тобой?
Очарование момента исчезло, оставив горькое послевкусие. Она снова превратилась в серьезную журналистку, настоящую акулу пера, законченую карьеристку, готовую ради сенсации и хорошего репортажа на все.
— Все нормально! — она улыбнулась в ответ, отодвинувшись.
— Может…
— Нет, правда, все хорошо! — Янка смахнула с длинных ресниц несуществующую слезинку.
— Дворкин! — в кафе буквально влетела разъяренная Светлана и с размаху залепила мне оглушительную пощечину, потом еще и еще одну. Щеку обожгло острой болью, но уклоняться я не стал, поделом мне…Голова моталась из стороны в сторону. Посетители с интересом наблюдали за этой сценой, перешептываясь.
— Свет…Зай! Да погоди же ты! — я увернулся от очередного удара, узкая ладошка рассекла со свистом воздух. Жена, будто бы очнулась.
— Извините, — села за столик, поставив на колени сумку.
— Это Яна Красовская — журналистка газеты «Вечерний Харьков», — Светка косо посмотрела на газетчицу, но промолчала. — А это моя жена, Светлана Дворкина…
— Очень приятно! — улыбнулась Красовская.
— Не могу сказать того же… — съязвила Света. — Ну…Есть ли у нас какой-то план? Или вы тут кофе попусту хлестали, — она брезгливо посмотрела на разлившуюся лужицу.
— Надо выполнить условие бандитов! — задумчиво проговорил я. — Найти книгу и отдать ее взамен Мишки с Эльвирой Олеговной.
— Отличный план! — похвалила меня жена. — Только, где ее искать?
— Центр Харькова, хоть и многократно перестраивался, но кардинальных изменений не пережил, — начала Красовская, избегая встречаться с недовольным взглядом моей жены, которая все еще злилась на нее, как на разлучницу, — если Саше удасться вспомнить, где он увидел этот провал, хотя бы примерно, то у нас будет шанс попасть в подзменый город и его катакомбы.
Они одновременно повернулись ко мне и выжидательно посмотрели на меня. Легко сказать вспомни! Я замер, прикрыв глаза. Голова оставалась пустой и звонкой. Господи, помоги мне, вспомнить…Там Бурсацкий спуск, духовная семинария, дальше по переулку прямо и справа особняк. Да! Именно там…Видение было размытым и сильно смазанным, но общее направление я прекрасно вспомнил.
— Идем! — я резко вскочил со своего места, хватая жену и подругу за руки, потянул их к выходу.
— Дворкин, с ума сошел! Мне больно… — возмутилась Светлана.
— Ты вспомнил что-то? — уточнила Красовская, но я их не слушал. Позади раздался возмущенный крик продавщицы. Кажется, мы так и не расплатились…Ну и пусть!
— Времени мало… — уже на улице выдохнул я, оглядываясь по сторонам. — нам надо поймать машину!
— Да куда мы едем-то?
— В центр!
Синяя «девятка» пристроилась к обочине рядом с нами. Стекло опустилось вниз. Внутри сидел огромный лысоватый мужик, почти великанского облика. Рессоры жалобно стонали под его весом.
— Куда едем, шеф? — спросил он, прикрутив радио, где разрывалось что — то попсовое.
— В центр, к Академии культуры, — быстро сказал я, распахивая задние двери, усаживая своих дам.
— Это сотня, не меньше…
— Поехали, — сам плюхнулся вперед, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце от сумасшедшего перенапряжения. Минуты утекали, как песок сквозь пальцы.
ГЛАВА 14
Полумрак бара тускло освещали лампы дневного света. Приглушенно играла музыка, надрывался артист напевая что-то загранично мелодичное. Шаман откинулся на спинку мягкого дивана и закурил. В Харькове теперь было мало мест, где посетители могли свободно курить. Закон запрещал, а вот в «Каскаде» можно было все, и пепельницы стояли на прежних местах и курился растопленный кальян, да и людей было очень мало. Тишина и спокойствие — вот, что прельщало бывшего офицера госбезопасности в этом заведении, облюбованном еще в девяностые годы и несмотря на все волнения и майданы, смены власти и кризисы, умудрившимся оставаться на плаву.
— Что желаете? — официант угодливо склонился над его столиком, протягивая меню.