- О, а это наш Философ, - сказал Артамон. - Умнейшая бестия!
Он произнес эти слова с ноткой почтения, как в разговоре холопов о генерал-губернаторе.
Торговка перла на них, не поднимая глаз. Петр посторонился, но Артамон удержал его.
- Что, Егоровна, - ехидно сказал он. - Трудимся? Пыхтим?
- Отыди, басурман! - сказала Егоровна, глядя исподлобья.
- Ну, какой же я басурман! - засмеялся Артамон. - Такой же, как и ты, православный.
- Был бы ты православный, не драл бы десятку за место.
- У, Егоровна, нам тоже пить-есть надобно.
- Пропусти, - пропыхтела женщина.
- А ты обойди.
Петр дернулся было помочь, но Артамон удержал его твердой рукой, и показал глазами, что тут дело принципа и вмешиваться нельзя. Петр все-таки посторонился, и старуха прошла мимо. Седые волосы выбились у нее из-под платка и развевались как пакля. Подошел и бомж.
- Здорово, Философ, - сказал Артамон.
- Здравствуй, Артамон. А это что же, новенький у вас?
- Это Петя. Новенький, сегодня приняли.
- Простите, - сказал Петр. - Я знал одного Философа, тоже как вы...
- Бомжа? - улыбнулся Философ. - Не стесняйтесь называть вещи своими именами.
- Я читал про него в одном рассказе.
- Да, я слышал про такой рассказ, - Философ покивал головой. - Сам не читал, не доводилось.
- Я бы хотел с вами поговорить, - смущенно предложил Петр.
- Отчего бы не поговорить? - откликнулся бродяга. - Угостите стаканчиком, так хоть до утра.
Петр с готовностью сбегал в ближайший гастроном, купил шкалик, отдал Артамону оброк и они с Философом пошли в задний коридор, уселись на чурбаки. Философ отобрал у Петра бутылку, налил себе сам ровно четверть стаканчика, выпил, занюхал рукавом, посмотрел сквозь слезы.
- Ну, так о чем вы хотели поговорить? - он вернул Петру шкалик, знаками велел спрятать, мол, больше не нужно.
- Вы тот самый Философ, из рассказа? Ну да, ну да, по всему видно.
- Знаете, - Философ откинулся на забор, почесал бороду. - Меня многие спрашивали про тот рассказ. Так много, что мне немножко надоело отвечать. Тот или не тот, какая разница? Если вас интересует Ангел, то это не ко мне - был ли он, не был ли, я вам не скажу. Это к автору обращайтесь.
- Да нет, - вздохнул Петр. - Я, в общем-то не поэтому. Дело в том, что я теперь тоже бомж. То есть, жилья у меня нет, документов нет и восстановить их я не могу.
- Вон как, - задумчиво протянул Философ, достав из кармана заскорузлый окурок и прикуривая от спички. - Разве бывает так, чтобы без документов?
- А у вас что, документы есть?
- Мы ведь про вас говорим, - парировал бродяга.
- Ну да. Бывает, как видите. Меня никто не помнит, а чтобы документы восстановить, нужно два свидетеля.
- Глупости! Придите в паспортный стол, там есть ваше личное дело с фотографиями...
- В том-то и дело, что, скорее всего, нет там никакого дела!
- Это как же?
И Петр рассказал все первому встречному бродяге. Тот слушал, не перебивая, только периодически извлекал из кармана окурки и закуривал. Огонек сигареты освещал бороду и нос в густеющем мраке.
- Мда, - сказал он, когда Петр замолчал, переводя дух. - Вот именно что-то вроде этого я и представлял. Я Орден имею в виду. Знаете, корень всего в нашей предсказуемости. Да-да, именно в предсказуемости. Все наши поступки можно просчитать, предвидеть, и на основе этого строить подобные планы. Предсказуемый народ легко управляется. Над ним можно безнаказанно ставить эксперименты. Здесь я имею в виду не только нас, русских, но и вообще любой народ. Представьте, что было бы, если бы правители не могли сказать, как поведут себя их подданные завтра, после очередного эксперимента.
- Но, позвольте, - возразил Петр. - Именно так и происходит. Выкинут очередной фортель вроде монетизации льгот, а народ начинает бунтовать...
- Подобные вопросы и мне приходили в голову. Такая, казалось бы, неосведомленность власть предержащих полностью объясняется тем, что руководят совсем не они, а кто-то другой. Как выяснилось - Орден.
- Погодите, погодите! - Петр с удивлением взглянул на бомжа. - Так вы что, поверили мне?
- Вам трудно не поверить, Петр, вы рассказывали с такой горячностью, так убедительно. - Философ улыбнулся. - Дело в том, как я уже сказал, у меня были подобные предположения, но они были чисто умозрительные, а теперь подкреплены вашим рассказом. Почему правительство часто оказывается в роли дурачка, выдернувшего чеку из гранаты и с удивлением взирающего на оторванную руку? Потому, что не знает всей подоплеки.
- Аза Антоновна говорила мне, что никто не поверит. Именно поэтому меня и отпустили.
- Вас отпустили совсем не поэтому, - Философ покачал головой. - А потому, что просчитали вас и решили, что вы непременно вернетесь. Как они рассуждали? Мы лишим его жилья, документов, комфорта, заработка, всего. И что ему останется делать? Только вернуться с покорной головой, и продолжать работать в бункере. О, эти ребята гораздо умнее спецслужб, которые садят жертвы на крючок компромата, какого-нибудь убийства, прелюбодеяния и тому подобное. Если вы вернетесь, то вам уже не захочется сбежать, отлынивать и вспоминать с тоской надземную жизнь. О надземной жизни у вас останется стойкое отрицательное воспоминание! Понимаете? Они, в принципе, ничем не рискуют, поскольку поверить вам может только такой выживший из ума бродяга, как я.
- Ну, как же? Может пойти слух.
- Слух? Может. Но вы не догадываетесь разве, что они именно этого и хотят? Не спрашивайте - зачем, потому что я не знаю. Но то, что это специально организованная утечка информации, ясно, как день. Мы предсказуемы, и этим все сказано.
- А я не хочу быть предсказуемым! - Петр стукнул кулаком по колену, сверкнул глазами.
- Да кто ж хочет? Но - увы. Я уверен, что у них просчитан и тот вариант, если вы так и останетесь бомжом и не вернетесь в подземелье. Мало того, вполне возможно, они надеются на то, что вы подниметесь из той грязи, в которую они вас бросили, приобретете квартиру, общественный статус, станете именно таким человеком, каким они и хотят вас видеть. Вы ж не знаете, кто работает на них, и кто будет вас направлять именно в ту сторону, куда нужно им. Ведь таким агентом могу оказаться и я.
Петр поежился, ничего не сказал.
- Вы рассказывали про сон, в котором вы видели, как Аза Антоновна советует вам не делать глупостей. Это очень символично. Ибо мы не знаем, каких именно глупостей делать не надо.
Философ встал, огляделся. На задворках было совсем темно, свет исходил только от низких туч, освещенных городскими фонарями.
- Уже поздно, - сказал он. - Вам есть, где переночевать?
- Да, в подвале, на досках.
- В подвале, - бродяга улыбнулся. - В России очень много подвалов, гораздо больше, чем нужно, чтобы укрыть всех бродяг. Идемте, пора.
Петр вернулся в свой подвал заполночь, улегся на досках и задумался. Предсказуемость. Об этом ему не приходилось думать. А ведь правда! Все можно просчитать, предвидеть и предсказать с очень большой долей вероятия. Как же стать непредсказуемым? Нет, погоди, нельзя так сразу ставить вопрос. Зачем становиться непредсказуемым? Нужно плясать от этого угла. Зачем? Что плохого в предсказуемости? А то, что его просто используют. Господи, да всех в этом мире в той или иной степени используют. Полная свобода может быть только от больших денег, или... от полного их отсутствия. Зависимости от сильных мира сего все равно не избежать, так зачем пыжиться? Нужно самому взять и все просчитать, попытаться понять логику Ордена, чего он от него хочет, и выработать линию поведения, которая будет наиболее выгодна ему, Петру.
Чего же хочет Орден? Едва ли того, чтобы Петр оставался всю жизнь бомжом. Это глупо - взять и бросить человека в грязь только потому, что Ордену так захотелось. Философ прав, его отпустили с какой-то целью, которую надо прояснить. Допустим, пройдет две недели, и он выиграет коньяк. Предвидит ли такое Аза Антоновна? Конечно! Бесспорно! Трудно предположить, что она надеется выиграть спор. Ведь Петр просто из принципа может настоять на своем, и две недели проболтаться по подвалам. Значит, Аза Антоновна уже готовится вручить ему коньяк. Что будет дальше? Его оставят в покое? Да ничуть! Скорее всего, просто заставят вернуться в подземелье. Стоп! Но тогда не стоило и отпускать его! Ему предложат другую работу? Какую? Можно ли соглашаться на работу, например, корректором, или как там у них это называется?