— И что, нашли ответ? Или уж совсем меня по ошибке спасали? — с вызовом буркнула девочка.
— На правду не обижайся. Нет ничего полезнее, чем правде в лицо смотреть, — отрезал Юрок. — Что про меня, так ничего я не обнаружил. Дух мой — сова, лежит взлететь не может. Кругом темно, пасмурно. И на зов никто не отвечает…
— А второй вопрос, какой был?
— Что за второй?
— Ну, ты сказал, что первый вопрос был про меня, значит, был и второй.
Юрок отвернулся и отвечать не стал.
Дальше еще хуже. Стал он перед сном заполонь траву заваривать. Плохое это зелье — коварное. Вот и Юрок с каждым днем все смурней становился, все бессильнее. До того дошло, что однажды проснулась Лишка от тихого плача учителя. В беспамятстве лежал шаман на лавке, слезы текли из закрытых глаз, губы что-то шептали. Лишка подошла ближе. И как молнией ее ударило. Старик вспоминал внука. Звал его, тосковал. А звали того внука Удага — ворон.
Нехорошо стало в землянке. Душно. Муторно. Поэтому так рада была Лишка, когда Юрок дал команду покидать зимник. Путь им лежал по воде, как и задумывалось. Плыть по ручью, потом по реке почти до самой столицы княжества — города Каменца. Место было выбрано не случайно. Ладислав старший — Каменецкий князь, старой веры держался, а как известно в земле, чья власть, того и вера. Кроме того, в самом Каменце в центре города источник был большой силы. Уже на подходе к городу стала Лишка чувствовать, что будто дышать легче становится.
— Что, получшало? — усмехнулся Юрок, аккуратно правя лодочку по неширокой речке к Кулан-озеру, что у самой столицы лежало. — Это сила разливается. Раньше и не задумывались об этом, есть и есть. А теперь вишь как. При том, заметь, зимник наш тоже не на пустой земле стоял. Но тут сила как река течет, а там так, лужица плещет.
Чем ближе плыли, тем больше нежити по берегам виделось, да и в реке русалок, сиричек, водяных всяких хоть ведром черпай. — Сейчас в Каменце много комлей, да ведьмаков пристанище нашло, еще больше нежити туда стянулось, кто, конечно, к своему месту не привязан, — пояснял Юрок. — Все к Силе тянутся. Особенно нежитики, они ведь только ей и держатся.
— А без нее что? Посмертие?
— Эк… Посмертие — это для людей. Наш век короток, де не конечен, а их долог, да… — Юрок махнул рукой. И Лишка прикусила язык. Легко ли шаману с духом одной жизнью связанному о таких вещах говорить? Вот то-то.
Так в молчании или пустых разговорах доплыли они до Кулан-озера. Лодку завели на пристань и тут же продали, подхватили порядком опустевшие мешки с едой и пожитками и двинулись в Каменец, что высил стены на крутом озерном берегу. Город был зажиточный. Пожалуй, лучший из всех, что видела Лишка. Уже одно то, что с пристани вела в него не простая грунтовая, а мощеная булыжником дорога, наводило на размышления. Добавьте сюда стены из обожжённых кирпичей, ров, тяжелые подъемные мосты, ворота, обитые медью, двухэтажные дома, с кирпичными или каменным основанием — и вы поймете, что деньги в городе крутились не малые. В центре столицы у черного камня — древнего капища старых богов, — стоял царский терем. А прямо напротив расположился Магический или Ведьмачий двор, в центре которого высилась башня под шатровой крышей. Впрочем, Лишке особо разглядеть город не удалось, и про терем и про двор узнала она только от Юрока. Сама же девочка снова оказалась фактически запертой в убогом сарае на краю столицы.
Глава 9
Глава 9
Князь Ладислав сидел в подвале башни своего терема. Перед ним на столе лежало тело.
— И что, ничего не удалось узнать? — мрачно спросил он стоящего рядом крупного бородача Волю — старшего над его личной охраной.
— Носили к ведьмакам, но, ты знаешь, если после смерти день прошел уже что-то выпытать трудно. Или посмертия придется лишить…
— Знаю — досадливо отмахнулся Ладислав. — А что говорят лекари?
— Говорят, утонул, — буркнул дружинник. — Не гневайся, князь, но, что я могу сказать, ты все сам видишь.
— Вижу. Вижу, что первый гонец пропали, а второй вот — передо мной лежит. Есть данные разведчиков? Какая обстановка на границе? Что нового?
— Князь, позволь сказать, — вышел вперед Бран пожилой очень худой человек в неприметной одежде, — на границах спокойно. То есть, степняки ходят, понятно, но не хуже, не лучше обычного. На востоке без перемен. Разве что у Ходанского князя дочь заболела и умерла, теперь свадьба расстроилась с Пийским наследником.
— Это я еще вчера знал, — прервал Ладислав.
— Ну, известий у меня больше никаких нет. А есть предложение.
Разведчик дождался легкого княжеского кивка и продолжил: