— Юрок, не тебе спорить с тем, кто нас попросил присмотреть за девочкой. Впрочем, ты сейчас не понимаешь, что говоришь. Я готова тебе помочь, как и любой маг. И не только по тем причинам, о которых ты упоминаешь. Твое горе печалит меня. Любой, кроме новобожников, чтит родственные связи. Но то, что ты говоришь о своем сне — это так зыбко, так неверно. Этот человек, если он правда приходил к тебе, он тебя обманул. Подумай вот о чем: никто не может удерживать колдуна против воли, не взметнув вихри силы. А я вижу все всплески. Я бы не пропустила такое событие Юрок. И ты сам это понимаешь.
— А выжлецы, госпожа, что скажешь про них? Может, их магия не видна для тебя?
— Видна. И ты это знаешь. И вот что, в моем городе кроме тех, кому я лично выдала ярлык, никто не колдует, шаман. Никто! И не будет колдовать. Понятно. Прости, но я не могу тебе помочь. Я велю своим людям внимательно следить за всем, что творится в городе, впрочем, они и так следят. Если мне станет известно хоть что-то, что может тебе помочь, я дам весть.
Юрок кивнул головой и пошел прочь.
— Бедный старик, — помолчав проронила Хельга, — никак не смирится со смертью внука. Догони его, выдай ему ярлык, — приказала она секретарю. — И пусть не забудет представиться к княжескому двору.
Магик бросился исполнять поручение. Он нагнал шамана уже на улице. С поклоном передал ему свиток с красной печатью. Юрок не поблагодарил юношу. Он молча сунул грамоту за пазуху, протолкался через толпу у башни и вышел за ворота Ведьмачьего двора. Когда он отошел на некоторое расстояние, чья-то рука легла ему на плечо.
— Не туда обратился, Юрок. Верь тем, кто тебя позвал. За ними будущее, и правда с ними, — услышал он шепот.
Глава 11
Глава 11
Лишка сидела в небольшой темной комнате, в избе, примыкающей к каким-то конюшням. Собственно это была даже не изба, а какая-то пристройка, для хозяйственных нужд. По углам валялись старые седла и испорченная упряжь, земляной пол был неровный, с промоинами, оставшимися видимо от времени, когда протекала крыша, единственная лавка была сломана, и Лишка потратила немало времени, пытаясь ее починить. Сам Юрок все дни пропадал в городе по делам, Лишке же выходить было строго заказано. Даже по всякой надобности разрешалось бегать только ночью, днем же для этих целей стоял глиняный горшок. Как в узилище! Лишка пыталась пристать к старику с вопросами, мол, почему надо скрываться, раз в городе наша власть и вера, но шаман только цыкнул строго, да выговорил ее за легкомыслие. «Столько людей из-за тебя погибло, а ты все никак в ум не войдешь! Кругом шпионы, зачем зря рисковать? Потерпи!» — вот и весь разговор. А что терпи? Чего ждем? Или уж всю жизнь скрываться по сараям да землянкам? Единственная Лишкина радость была — смотреть в окошко. Узкое, под самой крышей, оно не позволяло с улицы заглянуть внутрь постройки, зато из него открывался какой-никакой вид. Правда переулок, на который выходила стена с окном был не из бойких. Так, задворки. Где-то справа шумела главная площадь, да внизу через два дома периодически хлопала дверь кожевенной мастерской и выливались в сточную канаву помои удивительно ядовитого запаха. Напротив сарая была глухая стена какого-то лабаза или склада. Но все-равно, большую часть дня девочка проводила сидя на верхней ступени приставной лестницы, приникнув к щели окна. Юрок приходил поздно и, честно говоря, с каждым днем все меньше и меньше желания высказывал обсуждать что-либо с девочкой. И так не сильно разговорчивый он практически совсем замкнулся. Только иногда Лишка перехватывала его внимательный изучающий взгляд. Что-то беспокоило старого шамана. Даже не так, что-то реально происходило там во внешнем мире.
В это утро Лишка поняла, что дошла до края. Бесконечное сиденье в темной, холодной комнате без общения, и в постоянном напряжении привели к тому, что девочка стала плохо спать, да и наяву ее начали одолевать кошмары. Тесное жилище стало представляться чуть ли не могилой. Стены и потолок почти физически давили, не давали вздохнуть. Покружив по комнате и слазив на лестницу к окну, Лишка задумалась. Сил, да и желания терпеть заточение больше не было. Она развязала свой дорожный мешок, достала укладку с травами, надела на голову платок, крепко перемотала концы вокруг горла, завязала. Под платок приладила сухой колосник, так чтоб он касался кожи, отводил глаза, а руки были свободны. По усвоенной уже накрепко привычке, приладила на пояс кинжал с обмотанной кожей удобной ручкой, еще один короткий метательный нож укрепила у колена, прикрыв от любопытных взглядов юбкой. Обмотала вместо пояса цепь с небольшими свинцовыми шариками на концах, накинула плащ с капюшоном и вышла в переулок. Мелкий дождь тотчас намочил лицо, покрыл серебряной пленкой плечи. Лишка с наслаждением вздохнула сырой холодный воздух, потянулась и заспешила вниз по переулку — идти на главную площадь все-таки было слишком рискованно. Узкая дорога со всех сторон подпиралась глухими стенами домов и сараев или высокими заборами, но девочка была рада и этому. После сидения в своей коморке и это казалось ей роскошью. Главное — на голову не давил потолок, воздух был свеж, хоть и пах кожевенными отходами, и можно было идти и идти вперед. Постепенно дорога вывела ее почти к самой городской стене. Слева закрывал проход забор частного дома, а направо вел совсем уж узкий отнорок, между влажным обомшелым боком большого лабаза и кирпичной кладкой внутренней городской стены. Лишка повернула в узкий проход. Под ногами зачавкала грязь. Мутный ручей вбирающий в себя нечистоты из сточной канавки занимал почти все место и спешил в большой сток, проходящий по следующей улице. Девочка чертыхнулась увязнув правой ногой почти по колено в едкой вонючей жиже и приостановилась у выхода их проулка, чтобы хоть немного почистится. Дорога, что проходила снаружи тоже была, видимо, не из главных, во всяком случае, ворот в стене не было, и попасть на нее можно было только по более-менее широкому проулку, расположенному напротив, и идущему вдоль стены дальше, к одному из нескольких входов в город. Тем не менее, движение на улице было. Судя по всему, располагались тут не лавки — те, ясное дело держались ближе к центральным трактам — а скорее мастерские, склады, да дома не очень богатых горожан. А прямо напротив Лишкиного укрытия поместилась кузня. Знакомые звуки на несколько мгновений погрузили девочку в воспоминания. Но, неожиданно, что-то будто иголкой ткнулось в сердце. Лишка, уже приученная доверять своим инстинктам, насторожилась и завертела головой. Приблизительно такое же остро щемящее чувство у нее было тогда, когда она видела безлицых. Девочка внимательно осмотрела улицу. Все было спокойно. Люди, лошадь с телегой, собака. Она перевела взгляд в переулок, что шел вдоль стены. Тоже никого подозрительного — два человека в плащах разговаривают, пытаясь укрыться от дождя под навесом крыши, крестьянка с корзиной пробирается через лужи, вдали кто-то почти бежит с тяжелым мешком за плечами. Стоп. Вот оно. Прямо над этой спешащей фигурой воздух как-бы немного изогнут. Что-то похожее Лишка видела во время великого сеанса Юрока. Шаман? Еще один? Странно. Девочка поглубже надвинула капюшон, поправила колосник под косынкой и ринулась следом за странным прохожим. Расстояние было большим. Мешочник уже выбегал на площадь перед надвратной башней, когда Лишка только вошла в переулок. Сутолока на входе поглотила странного путника и полностью скрыла его от девочки. Лишка прислонилась к углу крайнего в переулке дома и затаила дыхание для полной концентрации, как ее учили в скиту. Глаза зашарили по толпе, потом поднялись выше и просканировали воздух над центральной улицей. Все было спокойно. Значит вышел из города — решила Лишка и стала по краю пробираться к воротам, стараясь никого не задеть. Она проскользнула мимо стражников вместе с группой торговок рыбой, идущих домой с опустевшими после утренних торгов корзинами, и оказалась на мосту через ров. Дорога, уходила к реке. Тот, кто ее заинтересовал, был уже достаточно далеко. Почти у самого причала. Лишка побежала, но странный человек уже садился в лодку и отчаливал.