Ужас, запустение, мрак, кошмар. Аборигены переговариваются невнятными голосами на каком-то совершенно непонятном наречии, в основном изъясняются междометиями: «У-У-У», а в ответ: «Ы-Ы-Ы-Ы». Дикость, кошмар, мрак. Дорога — неимоверная колея, правда, легко преодолеваемая огромными колесами «Hummer'a». По этой колее явно когда-то давно проехал КамАЗ и больше ничего там не ездит и почти ничего не ходит.
Как живут аборигены? Что они делают? Непонятно. Опустившиеся, в каких-то лохмотьях, отечные лица — явно употребляют вместо алкогольной продукции какие-то технические жидкости. Остановился возле одного из аборигенов. «Уважаемый, — спросил я его, — как проехать...» «У-У!!!» — прозвучало в ответ, и абориген, развернувшись, убежал прочь.
Да, круто. Название, пожалуй, где-то соответствует территории — «Русская Барма».
Ну вот, закончился этот дикий населенный пункт, и обычная проселочная дорога с колеей ведет нас дальше. Мы въезжаем в другой населенный пункт, который называется Татарская Барма.
Нас встречают на въезде два столба, между которыми висит доска, а на ней раскрашенными красивыми буквами, вырезанными из дерева, наклеено «Добро пожаловать!».
Бедно живут в Татарской Барме: автомобили ВАЗ-2106, редко «Нива», одна иномарка — где-то года 80-го «Nissan Patrol», но, что интересно, возле каждого дома теплицы, возле них снуют мужчины с чистыми открытыми лицами, красивые женщины в цветастых платьях и платках, закрывающих волосы и шею, очень много детишек.
Дети бегают и кричат на смеси русского и татарского. Мужчины все заняты: кто-то ковыряется в моторе машины, кто-то строгает во дворе, кто-то занимается теплицей. На улице ни одного курящего, никого с сигаретой не видно, хотя людей много, очень много, ни одной пьяной рожи. Новенькая мечеть, сделанная из бревен.
Останавливаюсь, опускаю стекло. «Здравствуйте, уважаемый!» — обращаюсь к одному из аборигенов. «Здравствуйте» — поднимает голову абориген, оторвавшись от мотора своего автомобиля, старого ВАЗ-2105. «Не подскажете ли дорогу?» — и называю населенный пункт, который нам нужен. «Подскажу», — кивает абориген. И немногословно, четкими фразами начинает объяснять. Потом останавливается и говорит: «Да нет, тут сложно, не найдете дорогу». И громко кричит: «Рахим, Рахим!» Откуда-то издали раздается окрик. «Иди сюда», — кричит он. Потом тут же говорит по-татарски: «Бякатель». Подбегает двенадцатилетний подросток с велосипедом, быстро произносит что-то на северном татарском диалекте. «Уважаемый, — обращается мужчина к нам, — мой племянник доведет вас до прямой дороги и покажет вам».
Мальчишка садится на велосипед и едет гордый впереди автомобиля. Едем, осматриваемся по сторонам. «Останови на секунду!» — говорю я своему товарищу. Он останавливается, опять опускаю стекло, поворачиваюсь и обращаюсь к мимо идущему мужчине. Мужчина несет на плече довольно тяжелое бревно, но идет при этом абсолютно ровно.
«Уважаемый, — спрашиваю его, — как жизнь здесь, в Барме?»
«Да нормальная жизнь, — пожимает он плечами, — не лучше, не хуже, чем в других местах».
«А скажите, уважаемый, — спрашиваю его я, — вы татарин?»
«Нет, — качает головой, — русский».
«А почему населенный пункт называется Татарская Барма?»
«Да с незапамятных времен», — говорит человек.
Подросток терпеливо ждет, когда мы закончим беседу, чтобы вести нас дальше, как ему сказал его дядя. После этого киваю, говорю: «Спасибо, уважаемый, да пребудет с тобой милость Создателя». Человек кивает мне в ответ, подымает бревно и идет дальше.
Подросток доводит нас до шоссе, улыбается, показывает рукой и говорит: «Дальше вот так, потом еще будет поворот налево, потом направо через мостик и дальше все время прямо». «Спасибо», — говорю я ему. Подросток ничего не отвечает, улыбается и крутит педали обратно — в Татарскую Барму.
Сравниваю: одно и то же название, расстояние, разделяющее населенные пункты, — километров пять проселочной дороги, но такое впечатление, что в этих местах живут разные биологические виды, даже сомневаюсь, что они могут скрещиваться, скорее всего, вряд ли.
Почему так? Почему в Татарской Барме нет ни одного пьяного на улице? Почему много детишек? Почему и мужчины и женщины все чем-то заняты? Почему в Русской Барме живут удивительного вида мутанты, с отечными одутловатыми лицами, без возраста, пола и сексуальной ориентации?
Почему здесь живут в достойной и, в общем-то, красивой бедности, а там — в дикой, ужасающей, омерзительной нищете? Говорят: «Бедность не порок». Согласен полностью, что бедность — не порок, но унизительная, отвратительная нищета — порок, однозначно порок.