— Если только монахи не прибегли к тому же трюку, что и Джиллиан, — пробормотал Ник. — Если эта книга была такая сомнительная, они могли сделать о ней какую-нибудь кривую запись. — Он показал на запись в середине страницы. — Что это?
— «НАЗВАНИЕ: DE NATURA RERUM».
— И каким временем она датирована?
— Изначально? Приблизительно трехсотым годом до нашей эры. — Эмили не смогла сдержать улыбку. — Это Аристотель.[50]
Олаф с пятнадцати лет не верил в Бога. Но он верил в судьбу и в свои годы повидал достаточно, чтобы сразу понять: пришел его черед. Он не стал противиться, когда кардинал Невадо взялся за ручки его кресла и выкатил его на улицу. После голубоватого чрева церкви он оказался в мире, залитом отвратительным желтым светом.
— Вы хорошо спрятались, — сказал голос ему в ухо. — Мы целую неделю пытались вас найти.
— Я всегда знал, что вы это сделаете.
— Но по-настоящему не верили. — Колеса кресла занесло при повороте. — Человечество при всей своей хитроумности склонно к самообману. Мы слишком доверяемся своему опыту. Если нам что-то сошло с рук один раз, мы считаем, что так оно будет и всегда. Но чем чаще мы идем на риск, тем вероятнее нас настигает поражение. Вы предали нас один раз с американской девчонкой и не поплатились за это. Вы не должны были встречаться в том же месте во второй раз.
Олаф смотрел перед собой.
— Мне нравится смотреть на ангелов.
— Надеюсь, вы в достаточной мере насладились ими. Некоторое время они побудут последними ангелами, что вы видели.
Олаф внезапно разволновался. Он выгнул назад голову, но лица своего похитителя не увидел — только длиннополое черное пальто да темноту, которая стеной вставала у него за спиной.
— Что вы хотите узнать от меня?
— Ничего. Мы знаем все.
Кардинал Невадо сунул руку в карман и вытащил оттуда походный нож, завел его под тормозной тросик инвалидной коляски. Движение запястья — и тросик был перерезан.
— Да простит Господь те грехи и ошибки, что ты совершил, — пробормотал Невадо. Потом возложил длань в перчатке на голову Олафа, задержал ее там на секунду в благословении, после чего толкнул коляску.
Холм был крутой и гладкий, как стекло. Олаф пытался ухватить колеса руками, но на укатанной поверхности от этого не было никакого проку. Коляска понеслась вниз и выкатилась на проезжую часть внизу — двухполосный отрезок кольцевой дороги.
С вершины холма Невадо видел, как коляска подпрыгнула в воздухе, когда в нее врезался грузовик. Она перескочила на соседнюю полосу, подпрыгнула и исчезла под колесами автомобиля.
От Ника тут было мало пользы. Он вышагивал по подвалу, читая наклейки на папках и спрашивая себя, какие еще тайны могут в них скрываться. Когда ему наскучило это, он включил свой ноутбук, чтобы разложить пасьянс. После того как неудача постигла его три раза подряд, он вернулся за стол к Эмили.
— Нашла что-нибудь?
Эмили нахмурилась.
— Трудно сказать. Многие из этих названий мне незнакомы. Я никак не могу их датировать.
Часы на компьютере показывали, что прошло уже полчаса. Без особой надежды Ник попытался подключиться к беспроводной сети. К его удивлению, соединение установилось почти мгновенно.
— Может, мне удастся помочь.
Он подтащил к столу короб с папками, чтобы использовать его в качестве табуретки. Эмили читала названия, а он запускал их в поисковик, постепенно отсеивая из каталога все, что вроде бы не было написано в середине пятнадцатого века. В нижнем углу компьютера часы отсчитывали минуты.
— Вот тут еще одна, — сказала Эмили. — Никаких подробностей — одно название. «Liber Bonasi».
Ник ввел в поисковик «Bonasi».
Вы имели в виду «Бонсай»?
Дальше множество ссылок предлагали ему на выбор различные сайты, имеющие отношение к деревцам бонсай.
— Ничего не выдает.
— Странно. — Она вглядывалась в каталог. — Попробуй тогда «Bonasus». Может быть, это более распространенная форма.
Японские садоводы исчезли. Ник принялся просматривать новые результаты, пытаясь найти какой-то смысл.
— Похоже, что Bonasus — это какой-то польский зубр. Судя по всему, эти зубры трескают какую-то дикую травку, на которой настаивают водку.[51] Класс, да?
Он оторвался от экрана, в недоумении посмотрел на нее — отчего это она так замерла.
— Тут так написано.
— Попробуй «Bonnacon».
Она продиктовала ему слово по буквам. Ник ввел его и кликнул по первой появившейся ссылке.
Эмили встала и обошла стол, чтобы видеть экран.
50
Поэма с таким названием («О природе вещей») принадлежит перу римского поэта Лукреция, I в. до н. э.