- Она умерла? - спросил, глядя в окно.
- Жива, - бесконечно усталым голосом сказал старик, - жива, слава Богу. Но так мы всю ночь друг друга из Элизиума вынимали: то она меня, то я ее, а когда уже светать начало, сил совсем не осталось: лежим, смотрим друг на друга и плачем. С тех пор я... все вернулось ко мне, понимаете, - жизнь вернулась! Сначала любовь, а потом жизнь. Но я ведь не за жизнью к ней приходил: я только сказать приходил... напомнить: дол зеленый, йо-хо! А она не только вспомнила про дол зеленый - она мне жизнь дала, девочка эта. От своей жизни кусок оторвала: возьми, дескать, - могу и всю отдать, но с тобой хочу еще побыть - хоть до утра, хоть час!..
Сказать Аид Александрович не мог уже ничего - он только кивал... часто-часто кивал.
- Теперь Вы верите мне? - тиролец опять превратился в нормального сумасшедшего старика. Аид Александрович молчал и не знал.
- Тогда позовите ее, она внизу, в холле. Пусть я, по-Вашему, сумасшедший, но она... когда Вы увидите ее, Вы поймете, насколько она не сумасшедшая. - Старик снял трубку внутреннего телефона, протянул ее доктору: - Эмма Ивановна Франк, Эмма Ивановна Франк...
- Алло, - сказал Аид Александрович, - пригласите пожалуйста ко мне девушку, которая дожидается в холле. Ее зовут Эмма Ивановна Франк.
И вот - вошла: пожилая женщина, спокойная и строгая. И спокойно улыбнулась сквозь строгость. Аид Александрович озадачился и не поверил:
- Вы - Эмма Ивановна Франк?
- Да. - Одними почти глазами - нездешними, лесными глазами: подснежник? фиалка?
- Садитесь пожалуйста, - привстал врач. - Аид Александрович Медынский. Завотделением.
И что-то случилось с глазами: они выцвели. Сразу и окончательно.
- Значит, это Вы и есть Аид Александрович Медынский. Понятно. Идем, магистр. - Эмма Ивановна поднялась.
- А в чем дело? Постойте!
Но они уже уходили. Аид Александрович бросился им наперерез, загородил дверь.
- Так в чем же дело, Эмма Ивановна?
- Наверное, Вам все-таки лучше пропустить нас, не требуя объяснений. Вам они могут не понравиться.
- Я приму любые, - буркнул Аид Александрович и обратился к одному только Станиславу Леопольдовичу: - Вы что-нибудь понимаете?
Но Станислав Леопольдович в союзники не пошел. Он только сказал: - Меня как будто не просят понимать. Я привык доверять Эмме Ивановне, мы с ней больше двухсот лет знакомы.
- Значит, Вы готовы принять объяснения, - усмехнулась Эмма Ивановна, не глядя на врача. - Было бы естественнее... в Вашем случае быть готовым их дать.
- Дать объяснения я тоже готов, - устал Аид Александрович, - но должен, по крайней мере, знать, каких именно объяснений от меня ждут. - Он сказал это мягко: ему нравилась пожилая чета - вопреки всему.
- Вы идете ва-банк? - невинно спросила Эмма Ивановна. - Понимая, что в любом случае можете упрятать в психушку нас обоих?
- Кло...- вмешался Станислав Леопольдович.- А ты... не слишком агрессивна?
- Нет, - просто ответила Эмма Ивановна. - Но этому не очень честному и, по-видимому, не очень порядочному человеку угодно играть в кошки-мышки. А я не хочу соглашаться на роль мышки в его игре.
- Знаете что, - Станислав Леопольдович немножко сконфузился смотреть на Аида Александровича. - Я уверен, Эмма Ивановна никогда бы не позволила себе, не будь у нее достаточных оснований...
- Я искренне верю, - искренне поверил Аид Александрович. - Но хотел бы все-таки узнать, каковы эти основания, - допускаю даже, что они достаточны.
- Значит, Вы склонны прибегнуть к данной стратегии. - Выцветшие глаза ее совсем утратили признак цвета. - Хорошо. - Она взглянула на Станислава Леопольдовича. - Видишь ли, магистр... Аид Александрович - это именно тот человек, который в первую нашу ночь позвонил мне... не знаю уж, откуда у него мой телефон, - и сказал, что ты сумасшедший, сбежавший из психушки, объяснил, как вести себя с тобой, и пообещал забрать тебя на машине обратно, едва лишь ты покинешь мою квартиру. Я поэтому еще тебя не отпустила никуда, хоть и поверила твоим словам окончательно гораздо позже... - Она презрительно взглянула на Аида Александровича. - В постели, с Вашего позволения. У меня - все. Очередь за вами, Аид Александрович.
- К счастью, я не стоял в этой очереди, - удалось все-таки сострить Аиду.
- Остроумно, - оценил Станислав Леопольдович. - И тем не менее...
Аид Александрович подошел к Эмме Ивановне почти вплотную: фиалка? подснежник? И перед лицом фиалки? подснежника? твердо произнес:
- Я никогда не звонил Вам, Эмма Ивановна.
Прошло время.
- Он не звонил тебе, Кло. - От голоса Станислава Леопольдовича вздрогнул даже Аид.
- Но ты же не слышал... - немножко сдаваясь, упорствовала все-таки Эмма Ивановна. - Мне представились: Аид Александрович Медынский, врач из Склифософского. Я отчетливо помню.
- Забудь, - сказал Станислав Леопольдович.
- Но почему?
Тот развел руками.
- Трудно объяснить... Аид Александрович не мог звонить. Это... как бы сказать, не вписывается в сценарий.
- В какой сценарий? Я не понимаю, магистр.
- В сценарий жизни, Кло. Есть такой сценарий. Но о нем ничего не знают живые. Только мертвые знают одни. - Он улыбнулся и прямо взглянул в глаза врача. - Инцидент исчерпан, Аид Александрович.
- Просто исчерпан - и все? - не поверил Аид. - Без выяснения того, кто же все-таки звонил в первый ваш вечер?