Где-то вдалеке на тропе мелькал крошечный белый силуэт. Девочка наклонилась к картине. Сначала сквозь полотно прошло лицо, потом плечи, и, не успев хотя бы за что-нибудь схватиться, она всем телом рухнула вперед, в темную и холодную лесную чащу.
6
Олив замерла. Ветер скрипел голыми ветвями. На белой тропе у ног лежали пятна лунного света. Камни оказались островаты для ее любимых синих полосатых носков. Она обернулась – позади нее в воздухе висела рама с небольшой картиной, изображавшей коридор второго этажа. Девочка сунула руку обратно и поводила туда-сюда, проверяя.
Из густых зарослей впереди донесся треск и шорох сухих листьев. Пару раз оглянувшись на светящийся квадрат картины, Олив зашагала вперед по дорожке. Поначалу она с опаской поглядывала по сторонам, но вскоре сердце успокоилось и начало выстукивать задорный ритм, словно барабан военного оркестра. Девочка едва не захихикала вслух, но остановила себя, словно играла в прятки и водящий никак не мог ее найти, хоть и прошел мимо четыре раза. Высоко над головой шумели черные ветви. Полная луна бросала на тропу с масляно-чернильного неба костлявые тени.
– Эй! – позвала Олив. – Я знаю, что ты здесь!
Из кустов справа от тропы снова послышался шорох.
– Я тебе ничего не сделаю, – пообещала девочка, подойдя ближе.
Кусты издали испуганный писк.
– Можешь не прятаться, – прошептала она. – Ну, честно.
Тишина.
Олив шагнула вперед и раздвинула колючие ветки. Крошечная белая фигурка, скрывавшаяся за ними, снова пискнула и свернулась в клубок.
– Видишь! Меня нечего бояться.
– А-а-а, – сказал клубок и потихоньку стал расклубочиваться.
Закончив, он оказался мальчиком с крупным круглым лицом и тощим тельцем, скрытым под белой ночной рубашкой, которая была ему порядком длинновата. На макушке его круглой головы во все стороны торчали блеклые лохмы. Он был немножко похож на крошечное и совсем не страшное пугало – из тех, которые птицы в итоге используют как удобный насест.
– Олив.
– Мортон, – представилось пугало, протягивая маленькую чумазую ладошку. Олив торжественно ее пожала.
– Ты потерялся? – спросила она.
Мортон медленно покачал головой.
– Нет… Он меня сюда привел. И я не могу выбраться.
– Кто тебя привел?
– Злой старик.
– Что еще за «злой старик»?
Мортон прищурился, глядя вверх на Олив; его лицо осветил лунный луч.
– Все знают злого старика.
– Ты про того, который в шкафу прячется? – спросила девочка. – Потому что он не настоящий вообще-то.
Мальчишка так сильно затряс головой, что едва не упал.
– Все его знают. – И укоризненно посмотрел на Олив.
Та вздохнула.
– Ну, а я вот не знаю, про кого ты. Может, расскажешь?
Мортон скрестил руки поверх мешковатой ночной рубашки.
– Я лежал в КРОВАТИ… – начал он очень медленно, будто Олив могла не понять даже простых предложений, – а потом УСЛЫШАЛ его…
– Злого старика? – перебила Олив.
Мортон прожег ее взглядом, а потом кивнул.
– Он стоял в саду. И разговаривал. И я вылез из кровати, пошел по траве и в этот момент увидел его. Он что-то перемешивал и говорил с котом. И кот ЕМУ ОТВЕЧАЛ.
Два кусочка пазла в голове у Олив, щелкнув, соединились вместе. Затаив дыхание, она ждала, что Мортон скажет дальше.
– Старик меня услышал, – продолжал тот. – Поднял голову и посмотрел. И сказал: «Иди сюда, мальчик. Я тебе покажу кое-что очень интересное». Сказал, что я могу ему помочь. Что буду самым первым.
– Первым в чем? – прошептала Олив.
Мортон пожал плечами.
– Не помню. Я не хотел с ним идти. Но ноги сами пошли. Мы зашли в его дом, а дальше… – Он затряс головой, как трясут магический шар судьбы чтобы появилось предсказание. – Дальше… мы пошли в лес, наверно. И старик сказал: «Прощай, мальчик. Не жди, когда они тебя найдут». А потом ушел. – Мальчишка понурил голову. – И я остался один.
По спине и затылку Олив заструился холод.
– Давай отсюда выбираться, – сказала она, бросив взгляд через плечо. – Поскорее. – Девочка придержала ветки, и Мортон вылез из кустов.
Мальчишка встал рядом с Олив. За эти несколько минут луна, казалось, поменяла положение в небе. Тени в лесу стали гуще, и земля вместе с тропой утонула в глубокой черноте.
Олив огляделась.
– Что-то я не знаю, в какую сторону идти.
Мортон, чья макушка едва доставала Олив только до локтя, боязливо придвинулся ближе.
– Я никогда не знаю, в какую сторону идти.