- Тени живых хотят, чтобы их рассредоточили вместе с Тенью Ученого, - зашелестело в толпе, и поползло сведение это - шелестами, шорохами, шепотами…
Вдруг из середины тени-толпы выбежала Тень Какого-то Студента. Она крикнула:
- И я с вами!
- Подождите меня! - откликнулась, пробираясь издалека, Тень Никому-не-знакомой Женщины.
- И меня! - это была Тень Художника.
- И меня! - это была Тень Аптекаря. Из тени-толпы к тени-камеры потянулась цепочка теней.
- Секунду, я тоже подхожу!
- И я тоже.
- Меня возьмите с собой!
- Погодите, отсюда трудно выбраться…
Как вода-из-шлюза, хлынула толпа-теней к тени-камеры. Тени смыкались плотно - в одну огромную… громадную… безграничную тучу! Закружились и примкнули к ней Тени Судей, не пожелавшие остаться в стороне. Толпа дышала, как один человек: братание… нет, больше - братство теней. Доселе незнакомые тени обнимались, пожимали друг другу тени-рук - и в общем гомоне то и дело выделялись тени-голосов: то одного, то другого, то нескольких сразу:
- Как ваше имя? Чья вы тень?
- Я Тень Альбера Марке, а вы?
- Я Тень Одной-девочки из Сан-Диего.
- Простите, вы, кажется, Тень Родена?
- Да…
- Я Тень Прачки. А вы - Тень Биолога? Очень рада, очень!
- А вот Тень живого-человека! Как вас зовут на Земле?
- Меня зовут Святослав Рихтер… я сейчас сплю, но я с вами!
- Я Тень Лесника, здравствуйте.
- Я Тень Анны Маньяни…
И вот уже не слышно теней-голосов: все они слились в тень-общего-ликования, гигантскую… исполинскую тень! Совсем крохотной рядом с ними казалась тень метавшейся над тенями-голов и обезумевшей от счастья птицы…
Одиннадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят третьего года в восемь часов четыре минуты по московскому времени на Земле случилось солнечное затмение - солнечное затмение в честь победы Духа над Материей, Жизни над Смертью, Разума над Безумием…
Двенадцать человек с вороном, сидевшие в подвале одного из московских кафе в абсолютной тьме, ничего об этом не знали.
Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
На суде и В ХОРОВОДЕ
- Товарищи, - начала председатель товарищеского суда Сычикова 3.И., обращаясь к своим товарищам, - мы все собрались тут, чтобы обсудить и резко осудить антиобщественное поведение двух наших товарищей - заведующего отделением соматической психиатрии Медынского А.А. и врача Рекрутова С.С. В отделении чрезвычайное положение: никогда еще товарищескому суду не доводилось решать такого… я не боюсь этого слова, не-влезающего-ни-в-какие-рамки вопроса.
- Простите, можно уточнить: какого именно слова Вы не боитесь? - немедля встрял Аид Александрович.
- Я не боюсь вышесказанного слова, - заправски отчиталась председатель-Сычикова-З.И. - Прошу меня больше не перебивать!
- Если будет возможность, - пообещал Аид Александрович.
- Итак, - продолжала председатель-Сычикова-З.И., - не все, наверное, знают, для чего мы здесь…
- Вы уже говорили, для чего, - напомнил Аид Александрович.
- Не срывайте мне товарищеский суд, - приказала председатель-Сычикова-З.И., румяная вся. - Я вкратце расскажу о том, что случилось у нас в отделении.
- Можно выйти? - спросил Аид Александрович.
- То есть как это выйти? Куда выйти?
- Ну, я пока бы сходил… мне стыдно сказать, куда. Тем более, я знаю, что случилось у нас в отделении.
- Не один Вы знаете. - Председатель-Сычикова-З.И. вступилась за коллектив. - Все знают. Но сидят же! И вы сидите.
- И мне сидеть? - обособился Рекрутов.
- Конечно. Вы ведь не исключение!
- Не исключение, - согласился Рекрутов. - Я просто спросил, касается ли Ваше распоряжение и меня, как всех… Что, спросить нельзя?
- Хорошо, спрашивайте. - Председатель-Сычикова-З.И. начала ждать. И не дождалась. - Чего же Вы молчите?
- Спросил уже, - объяснил Рекрутов. - Вы даже уже ответили. Что ж сто раз одно и то же спрашивать?
- Так… я продолжаю. Меня вызывали кое-куда по-Вашему обоих вопросу… - Председатель-Сычикова-З.И. выразительно взглянула через потолок прямо в небо. - Просили разобраться и доложить.
- Докладывайте! - распорядился Аид Александрович.
- Сначала пусть разберется, - посоветовал Рекрутов и добавил: - Фиг она разберется: тут сам черт ногу сломит. - И неприятно хихикнул, мелко.
- Я просила бы соблюдать… - зашлась председатель-Сычикова-З.И. - И дать мне наконец рассказать подоплеку. Подоплека была такая: первого апреля все мы с глубоким прискорбием узнали, что Аид Александрович сошел с ума. Узнав об этом…
- Я тоже, между прочим, сошла с ума, - обиделась на невнимание нянька Персефона.
- Хорошо, после! Так вот… Узнав об этом, нас охватило большое волнение, потому что мы привыкли видеть в Аиде Александровиче не только заведующего отделением соматической психиатрии, но и человека.
- Когда это Вы успели привыкнуть? - не выдержал Аид Александрович.
- Поэтому, - не-обращая-внимания-на-происки, торопилась председатель-Сычикова-З.И.. - нас не могло оставить равнодушными это его помешательство, которое мы приняли глубоко к сердцу. Весь день первого апреля мы провели в искреннем волнении, многие из нас лишились сна и отдыха…
- Вот это напрасно! - по-ходу-дела комментировал Аид.
- …сна и отдыха, да. И были охвачены тревогой за судьбу нашего друга и коллеги. Отделение соматической психиатрии и некоторые из больных буквально осиротели…
- Почему только некоторые из больных? Все осиротели! Я и сам осиротел! - Аид не отставал…
- Когда к вечеру того же дня я застала в раздевалке медсестру Кабанову, мне даже показалось, что глаза ее застилали горькие слезы. Практически ни один человек не остался безучастным. Уже в четыре часа члены месткома собрались в ординаторской, чтобы решить, чем можно помочь жене и близким сумасшедшего. Мы приняли постановление купить цветы супруге Медынского А.А. и пойти к ней на другой день для оказания посильной помощи в дальнейшем…